бриллианты, с которыми никогда не расстается ни ночью, ни днем. Колька прибежал домой, невероятно возбужденный, но мама развеяла его восторги весьма прозаическими объяснениями, что старуха просто больная и все выдумывает. А маму он привык слушаться.
Вскоре после этого старуха умерла. В ее доме ничего не нашли, кроме старого тряпья, поломанных табуреток и прочей домашней утвари. Валеку не давал покоя вопрос: куда делись бабкины сокровища? Или не было ничего? Куда делась вышитая стеклярусом сумочка?
С большим трудом ему удалось убедить Кольку, что если они найдут настоящие бриллианты, то их горячо любимые мамы будут на седьмом небе от счастья, потому что все женщины просто обожают драгоценности.
В заброшенном саду около дома старухи, ночью, при свете полной луны, они расковыряли не одну яму, провозившись почти до самого утра, но, к огромному разочарованию, так ничего и не нашли. Потом их долго ругали дома перепуганные насмерть родители за глупую выходку, за перепачканную землей одежду – особенно брюки, которые так и не отстирались на коленках.
Валентин вырос, но детские мечты, видоизменившись, продолжали будоражить его воображение. Он стал студентом исторического факультета не случайно: все та же страсть к тайнам и поискам кладов заставляла его просиживать огромное количество времени в библиотеках и архивах города. Он продолжал мечтать о путешествиях в дикие, таинственные уголки земли, о пирамидах майя, скрытых в непроходимых джунглях, о сенсационных раскопках, в которых будет участвовать, о древних сокровищах, которые найдет. Этот придуманный им самим мир, в котором он блуждал, полностью поглощал его внимание. Валентин жил в этом волшебном, исполненном опасностей и неожиданных находок мире, и совершенно не замечал перемен, происходящих вокруг него в реальной жизни.
Преподаватели в университете начали жаловаться на финансовые трудности, многие студенты подрабатывали, где придется, чтобы свести концы с концами. Некоторые бросали работу или учебу, занявшись коммерцией. Валентину становилось все труднее и труднее. Мама, жившая на гроши в подмосковном Чехове, не могла ему помогать. Он начал во многом себе отказывать, отводя взгляды от роскошных витрин, уставленных продуктами. Голод все убедительнее заявлял о себе. Прозрение наступило внезапно, когда просто стало нечего есть. Совсем.
Вторая неделя прошла уже с тех пор, как он бросил университет и колесил по городу в поисках заработка. Достойную работу найти оказалось непросто, а то, что предлагали, ему не подходило. Огорченный неудачами, Валентин никуда больше не пошел. Сегодня с самого утра у него крошки во рту не было. На подоконнике, в его любимой книге «Граф Монте-Кристо», между чуть пожелтевшими страницами, лежала небольшая сумма денег. Последние гроши. Их могло хватить на оплату комнаты за две недели, или на еду, – если купить крупы и макарон, можно протянуть дней десять.
– Что же делать? – в который уже раз спрашивал он сам себя, – Скоро дойдет до того, что станет негде жить. Деньги закончатся, и его выгонят на улицу. Он представил себя грязным и оборванным попрошайкой в подземном переходе, которому брезгливо бросают мелочь прохожие. Топкое болото бедности сомкнется над его головой. Он почувствовал тяжесть в груди, не хватало воздуха.
Валентин резко сел, затем вскочил с дивана. Ему захотелось немедленно идти куда-то, бежать, спрятаться. Как будто можно убежать от себя самого.
– Дурак! Давно надо было что-то делать, зарабатывать деньги. Как он мог вести себя столь легкомысленно? Дотянул, а теперь – хоть вешайся! – с отчаянием выкрикнул Валентин, натягивая на себя толстый свитер, брюки и куртку.
Громко хлопнув дверью, он выскочил на улицу. Ранняя весна сыпала снежную крошку с низкого, напитанного ледяной влагой, серого неба. Соль и песок, которыми посыпали тротуары, образовали жидкую грязь; с дороги, из-под колес транспорта, летели мутные брызги. Валентин шел, сам не зная куда, не разбирая дороги, шлепая по присыпанным тающей крошкой лужам. Холодный ветер пронизывал до костей. Воздух, по-весеннему пахнущий талым снегом, щекотал ноздри. Дома казались призрачными в наступающих сиреневых сумерках.
Валентин шагал в потоке озябших, укутанных в шарфы, поднявших воротники и засунувших руки в карманы, людей. От невеселых мыслей болезненно и судорожно сжималось горло. Деньги решают все! Как часто он слышал эту фразу и не соглашался с ней, не понимал… Сейчас жизнь сама привела его к такому выводу. Но где достать денег? Ему стало смешно: в воображении возникла картинка – высокое дерево, с веток которого свисают новенькие, хрустящие купюры, и он, подпрыгивающий в усилии достать, дотянуться до вожделенных бумажек…
Деньги можно достать только там, где другие не догадались или побоялись. Главное – начать, а там дело само пойдет, покатится, как по рельсам. Для того, что он замыслил, много не нужно. Инвентарь не сложный – лопата, большая вместительная сумка, ломик, кирка, старая одежда, фонарь. Может быть, еще что-то понадобится, но пока не примешься за дело – не узнаешь. Если задаться целью, деньги сами поплывут в руки.
Валентин даже знал, с чего начнет. Безвыходность ситуации подхлестывала лучше любого кнута. Сама собой пришла в голову мысль о бывшем однокурснике из Коломны. Как же его звали? Вадик, кажется? Ну, да не это важно.
В один из скучных и дождливых вечеров, когда они, от нечего делать, выпивали в прокуренной комнатке студенческого общежития, этот Вадик, с нарочито таинственным видом, смешно прищуривая глаза, рассказал «жуткую историю» про дом с привидениями. Дом стоял за высоким каменным забором, серый и мрачный, не похожий ни на один из домов в их городке. Потрескавшиеся стены обвивал обильно разросшийся дикий виноград, высокий чердак возвышался среди старых тополей, которые весной сплошь устилали белым легким пухом крышу, каменный балкон на втором этаже и крытую веранду. Тогда казалось, что дом только что появился прямо из сказки про госпожу Метелицу, которая выбивает свои перины: он стоял, весь покрытый пушистым «снегом», как в очарованном сне, подслеповато взирая на шумный мир вокруг узким стрельчатым чердачным окошком, будто устало прикрытым глазом.
Поблизости от дома находился фамильный склеп, который и послужил источником зловещих слухов о вампирах и иных обитателях потустороннего мира. Вечером, особенно в зимнее время года, когда рано темнеет, одинокие прохожие старались перейти на другую сторону улицы и ускорить шаг. Склеп, скрытый от глаз кустами жасмина, находился рядом с домом. Когда листва опадала, его покатая, стилизованная под римский саркофаг крыша тускло и зеленовато мерцала, отражая лунный свет.
В этой чудом сохранившейся фамильной усыпальнице старого дворянского рода, по словам старожилов, как в мавзолее, хранились тела умерших и старинные дорогие вещи, – реликвии рода. Молва твердила, что побывавший в склепе человек долгое время ходил, как одуревший, видел странные сны, предвещавшие опасности и болезни. Побывать в склепе было совсем не простым делом – обитатели дома никого не пускали на свою территорию. Эти странные люди, пренебрегавшие местными правилами и обычаями, были потомками аристократического рода Полторацких, в котором по женской линии передавались какие-то необыкновенные способности.
