Все были очень возбуждены: «Сюда бы побольше людей, и мы захлопнем их в ловушке». Но где найти людей? Кто-то предложил спросить Гамильтона. Гелиограф мигнул: «Идите, помогите нам закрыть ловушку», правда, в несколько более формальных выражениях. И Гамильтон немедленно вышел, оставив весьма ценную позицию и взяв с собой всех, кто был под рукой. Он поспешил захватить северные отроги Табанчу и укрепиться на них, он был готов рискнуть и нанести сильный удар. [484]
Движение пехоты и пушек, которые его поддерживали, вдохновило Диксона продвинуться еще дальше вперед, и вся бригада выдвинулась еще почти на милю. Наконец мы перевалили через гладкий гребень и увидели, что стоим прямо над подковообразной западиной, вдающейся в гору. Отсюда мы должны были увидеть Гордона. «Вот он!» — раздались голоса, и, посмотрев в том направлении, куда указывали, я увидел величественную картину: мощный поток конницы катился из центра подковы в северо-западном направлении. Но был ли это Гордон? Перед нашим фронтом скакало не менее 4000 человек. Ни одна из бригад определенно не была столь многочисленна. Однако они двигались таким правильным строем, что невозможно было принять их за буров.
И все же это оказались буры; в конце колонны поднялись два больших клуба белого дыма, и два хорошо нацеленных снаряда разорвались около нашей конной батареи. В то же время патрули с левой стороны нашего тыла примчались с известием, что буры, которые уже вырвались из нашей воображаемой «ловушки», наступают на нас всеми силами, еще с двумя пушками, намереваясь отрезать нас от остальной армии.
Что касается Гордона, не осталось никаких сомнений относительно того, что с ним произошло. Далеко на востоке в стене подковы открывался проход, и по сторонам этих ворот поднимались маленькие клубы дыма, грязно-коричневые на фоне темнеющего неба, — все это говорило о том, что Гордон со своей артиллерией все еще стучится в дверь и не может прорваться на равнину за перевалом. К тому же приближался опасный час сумерек. Диксон решил отступать, пока позволяло время, и сделал это без лишних проволочек. Тем временем буры навалились на наш тыл и фланги, открыв ураганный огонь с дальней дистанции, и храбро рвались вперед, так что наша бригада и пушки, вместо того, чтобы поймать в ловушку врага, сами чуть не попались в ловушку.
Гамильтон, который пошел на риск, чтобы способствовать предполагаемому окружению противника, вынужден был теперь подумать о себе. Прежде всего нужно было остановить наступление буров, затем следовало отвести за линию пикетов Табанчу те силы, что оставили позицию на холме Конницы Китчинера в [485] надежде захватить буров. Генерал справился с обеими задачами. Благоразумно расставив несколько отрядов пехоты и пушки, он задал хорошего перцу наступающим бурам, так что, подойдя ярдов на 800, они повернули и поспешили укрыться за соседними холмами. Равновесие было восстановлено. Гамильтон оставался на позиции до темноты, а затем, со всеми войсками Ридли и Смита-Дорриена, благополучно вернулся в Табанчу.
Буры готовы были отступить от Табанчу, но предпочитали сделать это, когда им будет удобно, и было совершенно ясно, что мы никак не можем этому воспрепятствовать. Ясно было и то, что мы имеем дело отнюдь не с «небольшими отрядами» — их было не меньше 6000, и лишь могли поздравить себя с тем, что, не зная этого, еще легко отделались.
Вечером этого поучительного, но неудачного дня Гамильтон получил приказ от лорда Робертса двигаться на север на Винбург, в соответствии с общим планом наступления армии. Френч еще несколько дней оставался в Табанчу, но уже не пытался продолжать серьезные операции против противника.
Винбург, 8 мая 1900 г. (продолжение)
Ян Гамильтон получил приказ выступить на север из Табанчу в Винбург по дороге через Якобсруст. Ожидалось, что он доберется до места назначения к 7 мая. Колонна, с которой он [486] вышел из Табанчу, состояла из 19-й пехотной бригады Смита-Дорриена, бригады конной пехоты Ридли и двух артиллерийских батарей; но в Якобсрусте он должен был получить сильное подкрепление, состоящее из 21-й пехотной бригады Брюса Гамильтона, кавалерийской бригады Бродвуда, двух батарей полевой артиллерии и одной конной батареи, а также двух 5-дюймовых пушек. Эти пополнения должны были увеличить численность его армии до 7500 человек пехоты, 4000 конницы и 32 пушек. Первой задачей было дойти до Якобсруста и соединиться с силами Брюса Гамильтона.
Колонна вышла из Табанчу на рассвете 30 апреля, и когда она была на расстоянии трех или четырех миль от Хутнек Поорт, противник неожиданно демаскировал полевые орудия и открыл из них огонь с дальней дистанции, с востока — по правому флангу наших войск. Полковник Банбридж с седьмым корпусом конной пехоты развернулся, чтобы сдержать эти вражеские силы, в это же время Де Лиль, известный игрок в поло, устремился вперед с шестым корпусом и новозеландцами и захватил господствующую позицию примерно в 2000 ярдах от перевала. Полковник Леддж, тем временем наступавший на левом крыле, заметил, что гору Тоба удерживают малочисленные силы буров, и приказал коннице Китчинера захватить ее, предвосхитив тем самым приказ, который собрался отдать ему генерал. Эта диспозиция позволила не торопясь обдумать ситуацию.
Проход Хутнек представляет собой два параллельных покрытых травой гребня, разделенных небольшой долиной немногим более мили, лишенной травяного покрытия. На востоке проход поднимается к островерхим скалистым холмам, укрепленным несколькими рядами каменных стен, уходящих к основным лагерям буров. И центр, и левый фланг противника не оставляют возможности для атаки. Правый фланг голландцев почти столь же неприступен. К западу от прохода поднимается великая гора Тоба — неровное место для боя, более подходящее для буров, чем для английских войск. Но при этом гора находится со стороны более безопасного фланга Гамильтона и господствует над вражескими позициями, ее могут захватить горные войска, сделав очень широкий обход, к тому же это — единственный путь, и генерал решил атаковать гору. [487]
В 9:30 стала подтягиваться пехота, и к десяти часам подходы к бурским позициям были заняты и укреплены. Увидев, что конница Китчинера ступила на гору Тоба, Гамильтон приказал генералу Смиту- Дорриену поддержать ее частью своей бригады, двумя ротами Шропширцев, горцами Гордона и четырьмя ротами канадцев, которые успешно поднялись на холм под огнем противника. Так были распределены практически все силы, которые вскоре вступили в бой по всей линии: конная пехота удерживала противника справа и на правом фланге с тыла, Корнуэлльцы охраняли обоз, половина бригады Смита- Дорриена удерживала фронт, а другая вместе с конницей Китчинера проводила фланговую атаку на гору Тоба.
Как только буры поняли замысел британцев захватить Тоба, они тут же сделали все возможное для того, чтобы отбить и удержать эту важную позицию. Около двух часов некоторые из 150 человек германского корпуса буров начали наступать в четыре линии с северной оконечности Тоба через плоскогорье, чтобы вытеснить британцев с холма. Они шли в таком правильном порядке, что только увидев их опущенные ружья, направленные в южную сторону, мы распознали в них врага и артиллерия открыла по ним огонь. Несмотря на прицельный огонь, они продолжали смело наступать к вершине холма, а тем временем капитан Тоузи, один из горцев Гордона, с двенадцатью солдатами своего полка и десятью из конницы Китчинера двинулся им навстречу под прикрытием небольшой возвышенности.
Два отряда, весьма неравные по силе, сближались, не видя друг друга. Столкновение было неизбежным. Отовсюду на этот спектакль были направлены бинокли, и даже у бывалых солдат перехватило дыхание. Наконец обе стороны вышли друг на друга на расстоянии пятидесяти ярдов. Германцы, которые уже взяли шестерых пленных, крикнули капитану Тоузи, чтобы он и его отряд сдавались. В ответ немедленно раздался грохот ружей, и меньше чем за минуту длинная цепь противника в смятении свернулась, а вершина холма была захвачена британцами.
Капитану Тоузи за его выдающуюся храбрость и за поразительные результаты, которые она принесла, был пожалован крест Виктории; однако в тот момент, когда его военная карьера была [488] обеспечена этим блестящим подвигом, ей был положен конец пулей, попавшей ему в голову и повредившей оба глаза.
День близился к концу, а британцы так и не могли закрепиться на горе Тоба, между тем буры на
