Дику. Видно он не привык к тому, чтобы его подзывали свистком штатские. Но прежде чем он успел хоть что-нибудь сказать, узнал в Дике своего начальника.
— Встаньте здесь! — приказал ему Дик, — если кто-нибудь попытается улизнуть, пустите в ход дубинку.
— Кто-то забрался в дом? — поинтересовался полицейский.
— Это мы скоро увидим.
С этими словами Дик помчался к черному ходу. Увы, и эта дверь оказалась запертой!
Ему не оставалось ничего другого, как высадить стекло и проникнуть в дом через окно. Дик очутился в столовой, в которой обедала прислуга. На ощупь он прошел вдоль стены, пока не нащупал выключатель. Но свет не загорелся, и ему пришлось прибегнуть к помощи своего карманного фонарика. Очутившись возле кухонной двери, он крикнул продолжавшему стоять на страже полицейскому:
— Войдите в дом и заприте за собой дверь! Быстро! Да пошевеливайтесь, черт возьми!
— Сколько их там? — полюбопытствовал полицейский.
— Это вас не должно интересовать! — резко отпарировал Дик.
Он бесшумно прокрался к лестнице и столь же бесшумно поднялся на второй этаж. Ничто не нарушало тишины. Осторожно нажав на дверную ручку, он прошел в гостиную. Она также была пуста.
Дик поднялся на следующий этаж и попытался проникнуть в первую попавшуюся на его пути комнату. И эта дверь была заперта, но на сей раз счастье ему улыбнулось: после того, как он коснулся двери, он услышал приглушенный возглас:
— О!..
Не было никакого сомнения в том, что в комнате находилась женщина. За все годы своей работы Дик не натыкался на преступника мужского пола, который, будучи застигнутым на месте преступления, испуганно шептал бы: «О!..»
Дик с разбега набросился на дверь, и она поддалась под его натиском, но комната была пуста!
Он снова попытался включить свет, и снова попытка оказалась тщетной. Несмотря на полную темноту, его не покидало чувство, что за ним кто-то наблюдает. Это ощущение охватывало его все сильнее и сильнее. Наконец, он решился на действие, которое ему совершенно не было свойственно. Он сделал то, чего никогда за годы пребывания на полицейской службе не делал: вытащил из кармана револьвер и спустил предохранитель…
Снизу донесся голос полицейского:
— Не могу ли я помочь вам, сэр?
Дик некоторое мгновение поколебался и потом крикнул:
— Подымайтесь наверх и держите наготове дубинку, кто-то находится в доме!
Из темноты до слуха инспектора донесся приглушенный смешок. Дик мгновенно повернулся в ту сторону, но ничего не было видно. Вместе с подоспевшим полицейским они обыскали комнату, но поиски их оказались тщетными. В комнате была лишь маленькая ниша-шкаф, в которой мог бы спрятаться только ребенок. Шкаф был пуст, но его приоткрытая дверца привлекла внимание Дика, и он занялся простукиванием стенок и днища. На задней стенке шкафа имелись четыре крючка для одежды…
— Чем это здесь пахнет? — испуганно заметил полицейский и шумно принюхался.
В самом деле в воздухе чувствовался какой-то запах. И это был не запах пороха, а легкий аромат духов. Дику показалось, что он уже раньше вдыхал этот аромат, но никак не мог вспомнить, когда и где…
— Вы узнаете эти духи, сэр? — поинтересовался полицейский.
— Я не сведущ в таких вещах, — ответил Дик, — для меня все ароматы совершенно одинаковы.
— Мне кажется, что это духи «Санз-Ату», — заметил полицейский.
— Откуда вам это известно? — удивился Дик.
У полицейского невеста работала в парфюмерном магазине, и ему приходилось слышать запах этих духов.
— Тридцать граммов этих духов стоит четыре фунта стерлингов, — господин инспектор. — Это очень сильный запах.
— У вас такое острое обоняние, — сказал Дик, — что, должно быть, вы сможете распознать запах побывавшего здесь преступника!
Не успел он договорить, как до него донесся снова чей-то приглушенный смешок.
— Это вы рассмеялись? — спросил он полицейского.
— Я? Нет! Да разве я бы позволил себе смеяться в вашем присутствии? Мне кажется, что смеялись в коридоре…
Дик не воспринял всерьез слова полицейского, но все же выбежал в коридор.
Разумеется, в коридоре никого не оказалось, и он поспешил вернуться в комнату. На этот раз он почувствовал, что в комнате они одни.
Таинственный наблюдатель, присутствие которого он отчетливо чувствовал, успел исчезнуть.
— Что мне теперь делать? — спросил полицейский. — Я конечно доложу о случившемся…
— Конечно. Подайте рапорт, что я вас вызвал и…
В это мгновение в комнате зажегся свет. Электрическое освещение стало функционировать.
Дик внимательно оглядел комнату, но не обнаружил ничего, достойного внимания: лишь по-прежнему в воздухе витал легкий аромат духов.
— Как назвали вы эти духи? — спросил Дик.
— «Санз-Ату», — ответил полицейский.
Сильнее всего запах духов чувствовался возле шкафа, привлекшего внимание Дика.
Дик пошел спать лишь после часу ночи.
Разбудил его стук в дверь. Солнце стояло уже высоко.
Глава 11
— Сударь, вам еще нужна эта бутылочка? — осведомился Миннс, указывая на небольшой, снабженный капельницей флакон. Флакон этот он поставил на поднос рядом с завтраком.
— Какая бутылочка? — удивился Дик, но Миннс не смог ответить на его вопрос.
Когда он сидел за завтраком, вошел Томми.
— Ты здесь? А я думал, что в Клектоне…
— Нет, с этим покончено, — ответил Томми, — я вел себя не совсем правильно и мне дали отставку.
— В самом деле? Очень приятно слышать! — беззастенчиво заявил Дик. — Уж не означает ли это, что теперь мне предстоит постоянно выносить твое общество?
— Нет, успокойся, — резко заметил Томми, — я хотел лишь сказать, что между мной и Мэри все кончено. Это ужасно!
— Ужасно для тебя, а для нее, должно быть, это облегчение. Надо полагать, Мэри — это Мэри Дейн?
— Разумеется. А кто же еще? Одним словом, мы гуляли вчера вечером и слушали музыку. Я был счастлив, как ястреб, попавший на птичий двор. Старый Корнфорт ложится спать уже в девять часов. Я пригласил ее погулять, и она согласилась. Когда мы сидели на скамейке, я незаметно сунул в ее сумочку небольшой сувенир. Я купил его в Лондоне и истратил уйму денег. Все обошлось бы как нельзя лучше, если бы я не вытянул нечаянно пробку. Но разве я знал, что случится нечто подобное и все выльется!
Дик вскочил.
— Что ты собирался подарить ей?
— Флакон духов. Последний крик моды: духи — «Санз-Ату». И, представь себе, когда она это заметила, то страшно рассердилась. Стала кричать, что ненавидит меня и никогда не простит мне этого. Но флакон она все же оставила себе.
На Дике лица не было.
— Уж не болен ли ты? — участливо спросил Томми.
— Нет, продолжай рассказывать. Наверное она оставила тебя и ушла?
— Нет, я ее оставил! У нас произошла настоящая любовная размолвка…
— Что ты сказал? — строго переспросил Дик.
— Короче говоря, я тоже рассердился, встал и ушел. А когда я возвратился, ее уже не было…
