– А кто же имеет право?
– Не знаю. Может быть, командир батальона.
– Тогда я обращусь к нему.
Королев промолчал.
– Он разрешит?
– Не разрешит, – сказал Королев.
– Отчего вы так думаете?
– Оттого, что я его уже просил.
– О ком? О себе? – спросила она с любопытством.
Королев кивнул.
– Он разорвал мой рапорт...
Она посмотрела на него долгим внимательным взглядом, словно увидела в нем что-то такое, чего раньше не замечала.
– Я тоже не хочу землю рыть, – сказал Королев. – Я тоже хочу сражаться.
Они замолчали оба. Но она не уходила. Она смотрела себе под ноги.
– Что у вас за книга? – спросил он.
Она протянула ему книжку. Лермонтов. «Герой нашего времени».
– Вы тоже любите эту книгу? – спросил он.
– Очень.
– А какой рассказ вам нравится больше всего?
– «Фаталист».
Королев вспомнил этот рассказ – об офицере, который дерзко испытывал свою судьбу. Он вернул ей книгу.
– Разрешите идти? – спросила она.
– Пожалуйста...
Она отошла шага на три, потом вдруг быстро обернулась:
– А что вы сделали, когда командир батальона вам отказал?
– Ничего, – ответил Королев.
– Вы смирились?
– Что я мог сделать...
– А я не смирюсь никогда!..
И пошла к своему вагону.
Он повернул голову и увидел Варвару с мелкими зубками, которая, вероятно, давно стояла здесь и смотрела на них. Встретив его взгляд, Варвара вытащила гребень из волос и вставила его обратно.
7
Он заснул и спал крепко и долго, и снилось ему что-то ласковое, доброе, счастливое, чего он потом припомнить не мог. Его растолкал артиллерийский офицер и сказал ему, что вагон с девушками отцепляют.
Королев вскочил, одуревший от сна, и не сразу пришел в себя.
Эшелон стоял, сумерки летней светлой ночи лились в окно. Отчетливо слышен был дальний грохот, то усиливавшийся, то ослабевавший, от которого мягко вздрагивал весь воздух. Королев схватил шинель, фуражку, автомат, фанерную коробку и выскочил из вагона.
Едва он успел спрыгнуть с подножки, как вагоны вздрогнули и поползли мимо него. Один только вагон – последний – остался на месте и одиноко темнел в сумерках. Королев осмотрелся. Какая-то станция. Путей много; станционное здание разбито, белеет смутной громадой, торча в небо странными зубцами. Королев побежал к вагону. Еще не добежав, он заметил, что у вагона кто-то стоит.
– Младший лейтенант, это вы? – К нему шагнула Марья Ивановна. – А я боялась, что вас увезли!
Она тоже не знала, почему их отцепили, и была испугана. С тревогой смотрела она на зубцы станционного здания, ей еще не приходилось видеть разбитых бомбами станций. Гул, похожий на дальний грохот прибоя, был для нее нов и непривычен. Вспышки, озарявшие небо до самого зенита, отражались у нее в зрачках. Двери вагона были плотно задвинуты, и там, за дверьми, спали девушки.
– Какая станция? – спросил Королев у пробегавшего мимо железнодорожника.
– Мартыновка.
Королев вспомнил эту Мартыновку – он проезжал здесь несколько дней назад. Это станция узловая, пути от нее расходятся в разные стороны. От станции Ржа, где он тогда сел в поезд, часа четыре езды. Тогда Мартыновка была цела. Здесь тогда стояла сонная тишина, не было слышно этого угрюмого гула... Королев запомнил вот ту шеренгу берез за низким заборчиком. Березы уцелели, а от станционного здания остались одни зубцы...
– Пойдем, разберемся, – сказал Королев Марье Ивановне.
Нужно было понять, почему отцепили вагон и что делать дальше. Они вдвоем обошли разбитое здание вокруг и, спотыкаясь в сумерках о кирпичи, добрались до какой-то норы, которая вела куда-то вниз, в подвал. Королев отодвинул одеяло, заменявшее дверь, и они оказались в низкой комнате без окон, которую озаряла керосиновая лампа без стекла. Стрекотал телеграфный аппарат, звенел телефон. За тесно сдвинутыми столами сидели люди, все железнодорожники, один только военный – капитан. Королев подошел к столу капитана.
– А, это вы привезли нам девиц! – сказал капитан насмешливо, взглянув на Королева и Марью Ивановну. – Очень кстати, очень...
Насмешливость капитана не понравилась Королеву. Уж не над тем ли он смеется, что Королеву пришлось командовать девушками? Королев насупился и слушал объяснения капитана враждебно.
Оказалось, когда ночью прибыл эшелон, в Мартыновку пришел приказ направить артиллерийский дивизион по другому маршруту. А так как девушки не имели к дивизиону никакого отношения, вагон с ними отцепили и оставили. Капитан – военный комендант Мартыновки – не знал, что с ними делать дальше. У него не было никаких указаний.
– Что тут решать? – сказал Королев резко. – Я должен доставить их в наш батальон. Мне приказано, и приказание не отменено. Прицепите нас к первому поезду, который пойдет в том направлении...
– В том направлении ни одного поезда не было уже больше суток, – сказал капитан.
– А что там случилось? – спросил Королев.
– Почем я знаю, – ответил капитан. – Разве мне докладывают?
У капитана было пожилое морщинистое лицо с глубокими вертикальными складками на щеках у концов губ, и никак нельзя было понять, когда он говорит всерьез и когда шутит. Впрочем, сейчас он, кажется, не шутил. Он не знал, что делать с этими девицами.
– Погодите, – сказал он. – Попробую дозвониться.
Он долго трудился над телефоном, – так долго, что Королев и Марья Ивановна устали стоять. С кем он пытался связаться, Королев не понимал. Иногда капитан до кого-то пробивался сквозь плохо проходимую гущу проводов, вступал в длинные загадочные для Королева разговоры; но всякий раз это была не та инстанция, от которой зависела судьба Королева и его девушек. Наконец капитан изнемог.
– Вот что, младший лейтенант, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Выводите своих девиц из вагона.
Он объяснил, что не имеет права оставить на территории станции ни вагона, ни девиц. Ему приказано не задерживать подвижной состав на пристанционных путях, чтобы немцы опять не начали бомбить, как третьего дня. Он дал такой совет: получить для всех на складе по продовольственным аттестатам сухой паек дня на два, а потом отвести девиц куда-нибудь в сторонку и там ждать.
– Чего ждать? – спросил Королев. – Я должен ехать на станцию Ржа.
– Понимаю, – сказал капитан.
– Вот, в моей командировке указано, что я обязан прибыть на место не позже завтрашнего дня.
– Вижу, – сказал капитан. – Я постараюсь дозвониться до начальства. Дозвонюсь – поставлю вас в известность.
– А вдруг не дозвонитесь?
– Все может быть, – сказал капитан.
