Глава 4
– Итак, девочки и мальчики, вы попали в эту школу для того, чтобы учиться быть актерами. Разрешите мне представиться. Меня зовут Руди Григороф, я работаю руководителем актерской группы с 1951 года.
Русский развел руками, как будто хотел обнять весь класс.
– Мы будем ставить Шекспира, Чехова, Брехта. Вы научитесь понимать и любить их. Ну вот, я рассказал вам немного о себе. А сейчас я хочу узнать, кто вы такие, и есть ли среди вас таланты. Теперь каждый из вас попробует немного поиграть, и мы увидим, что у нас есть. Ну что ж, начнем с… – мистер Григороф говорил с заметным акцентом.
Фрэнки, сидевшая рядом с Джиной, строила странные гримасы, напоминающие Руди Григорофа. Джине хотелось смеяться, но от волнения она словно окаменела. Она была уверена, что окажется самой бесталанной в классе, и с ужасом представляла себя стоящей лицом ко всем и играющей.
Она с волнением наблюдала, как другие студенты вставали, когда называли их имена, проходили в центр студии и начинали читать монологи. Почти все декламировали Шекспира, и это немного ее успокоило. Руди, в съехавших на нос очках, молча сидел за столом и смотрел. Джине он казался необычайно маленьким и напоминал какого-то сказочного гнома. Он был абсолютно лысым и только над ушами торчали клочья жиденьких волос.
Джина слышала, что Руди часто доводил студентов до слез. Она была рада, что пока он не отпускал никаких едких замечаний. Неожиданно вызвали Фрэнки. Она встала в центре комнаты и представилась.
– Фрэнки Дюваль, – повторил Руди, потирая руки. – Дочь Дени Дюваля. В свое время я учил вашего отца. Возможно, когда-нибудь вы сможете объяснить мне, почему ваш отец оставил прекрасную карьеру классического актера и начал сниматься в Голливуде. Он был очень талантлив. Ну, давайте посмотрим, что вы унаследовали от своего отца.
Фрэнки улыбнулась и с чувством начала читать монолог Катерины из «Укрощения строптивой». Она закончила и продолжала стоять в ожидании комментариев маэстро. Но их не последовало. Фрэнки вернулась на место и села. Следующей была Джина.
– Я вижу, у нас в классе появился ангелочек, – сказал Руди. – Ну, мой ангел, давайте посмотрим, умеете ли вы летать. Начинайте.
Как обычно, когда Джина начинала играть, она полностью погружалась в свою роль и забывала, где она и что. И лишь дойдя до конца, услышала голос Руди:
– Никогда не играйте Джульетту, мой ангел, пока до конца не поймете, что она чувствует. Следующий.
Джина вернулась на место, ее щеки горели, безжалостно выдавая смятение. У нее нет никакого таланта, ей не место здесь. Она, как сквозь туман, наблюдала за Бетиной, представляющей Марию из «Двенадцатой ночи». Джина не помнила, сколько пропустила выступлений, но вдруг, сквозь ее мрачные мысли пробился красивый мужской голос. Она подняла голову. Он был стройным и высоким, с темно- каштановыми волосами и небесно-голубыми глазами.
Она, как и все девушки в классе, сидела, словно пораженная громом. Он великолепно сыграл один из известных монологов Гамлета. Джина не сводила с него зачарованных глаз, даже когда он сел. Она наклонилась к Фрэнки:
– Как, он сказал, его имя?
– Мэтью Валмонт. Он неотразим, и прекрасно об этом знает.
– Хорошо, леди и джентльмены, благодарю вас за вашу игру. Все были великолепны, несмотря на то, что жутко напуганы. Нам еще предстоит много работать, если вы хотите, чтобы публика платила за вашу игру на сцене. Зритель очень не глуп, он чувствует, когда актер играет для его удовольствия. Не должно быть никаких пропусков занятий, в противном случае, вы можете идти и работать в каком-нибудь офисе, где, возможно, не такая жесткая дисциплина. Я ясно выражаюсь? Надеюсь, все понятно. Встретимся завтра, все свежие, бодрые, и начнем работать по-настоящему.
Руди стремительной походкой вышел из класса. Все сидели молча. Наконец, медленно стали расходиться. Джина видела, как за дверью исчез Мэтью Валмонт, окруженный кучкой девушек.
– Кто-нибудь хочет кофе? – спросила Фрэнки.
Был последний день первой недели, и у подруг уже вошло в привычку обсуждать события в кафе через дорогу. Они все были полностью измотаны. День начинался в восемь тридцать с основательной разминки. Фрэнки, как всегда, прибегала за несколько секунд до начала занятий и все время ворчала, выполняя тренировочные упражнения для тела и голоса, жалуясь, что уже давно полночь.
После тренировок начинались занятия по диалектам, текстам или уроки импровизации. Несмотря на то, что школа готовила классических актеров, она давала студентам азы всех необходимых знаний. Здесь были и уроки балета, исторической, или истерической, как шутила Фрэнки, чечетки. К тому же двадцать минут в неделю у студентов были индивидуальные занятия по постановке голоса.
– Как будто нас отбирают в хористки для Лайн Хора, – однажды пошутила Бетина.
В группе «Б» было четырнадцать студентов: девять девушек и пять ребят. И Джине только к концу недели удалось запомнить все имена и лица.
– К сожалению, я не смогу пойти с вами. Уезжаю в Йоркшир на встречу с родителями. На этот уик-энд у нас намечается грандиозное семейное торжество, и примерная дочь должна присутствовать там, на случай, если какой-нибудь благородный молодой сыщик западет на нее рыжие волосы и веснушки. Желаю хорошо провести выходные. Увидимся в понедельник, – и Бетина умчалась.
Фрэнки и Джина перешли дорогу и заняли свою любимую кабинку в баре.
– Господи, я еще никогда так не радовалась концу недели. Я измотана вконец. Собираюсь весь завтрашний день провести ж постели, а вечером куда-нибудь выйти. Хочешь пойти со мной?
Джина знала, что завтра ей придется встать в семь утра и к восьми уже быть в обувном магазине. Целый день она будет обслуживать покупателей и придет домой не раньше шести. У нее едва хватит сил,
