- Стоп, мистер Хювиш! Достаточно! - крикнул Этуотер.- С этого расстояния, причем не опуская рук, вы прелестно можете ознакомить меня с планами вашего командира.
Расстояние между ними составляло каких-нибудь футов сорок; Хьюиш измерил его на глазок и тихо выругался. Он совсем уже выдохся, пока тащился по глубокому песку; руки у него затекли от неестественного положения. В правом кулаке он держал наготове пузырек, и, когда он заговорил, сердце его прыгало и голос прерывался.
- Мистер Этуотер,- начал он,- если у вас была когда-нибудь родная матушка...
- Могу вас на этот счет успокоить,- прервал его Этуотер,- была, и я позволю себе предложить, чтобы впредь в нашей беседе ее имя не упоминалось. Следует, пожалуй, вас предупредить, что патетикой меня не проймешь.
- Прошу прощения, сэр, если я злоупотребил вашими чувствами,- угодливо проговорил клерк, съеживаясь и делая незаметно шаг вперед.- По крайности, сэр, вам меня никогда не убедить, будто вы не настоящий джентльмен джентльмена я сразу распознаю, поэтому без колебаний предаю себя вашему милостивому вниманию. Мне, конечно, нелегко... Ведь нелегко признать, что ты побежден, нелегко прийти и просить о милосердии.
- Еще бы, когда, обернись все по-иному, весь остров мог бы стать вашей собственностью,- закончил Этуотер.- Вполне понимаю ваши чувства.
- Видит бог, мистер Этуотер,- проговорил клерк,- вы меня строго судите, и судите несправедливо! 'Ты видишь мя, господи!' - так было написано у меня в Библии... Эту надпись сделал мой отец собственной рукой на чистом переднем листе...
- Очень сожалею, что еще раз вынужден прервать вас, - вставил Этуотер, - по-моему, вы сейчас находитесь несколько ближе ко мне, чем раньше, а это не входит в нашу сделку. Осмелюсь предложить вам отступить на два-три шага и там остаться.
При этом предложении, которое опрокидывало все расчеты Хьюиша, из глаз его глянул дьявол, и Этуотер мгновенно что-то заподозрил. Он нахмурился, устремил задумчивый взгляд на стоящего перед ним замухрышку и начал быстро соображать, зачем ему понадобилось подкрадываться ближе. Еще секунда - и он приложил винтовку к плечу.
- Извольте разжать пальцы, шире, шире, растопырь пальцы, мерзавец, брось, что ты там держишь! - загремел Этуотер, когда уверенность его и гнев созрели одновременно.
И тут неукротимый Хьюиш решил бросить пузырек, а Этуотер почти в тот же самый момент спустил курок. Между двумя их движениями едва ли прошла секунда, но она оказалась решающей в пользу человека с винчестером: пузырек еще был в руке у Хьюиша, когда пуля раздробила и руку и пузырек. Жидкость выплеснулась на Хьюиша, какое-то мгновение несчастный терпел муки ада, визжа, как сумасшедший, затем вторая, более милосердная, пуля повергла его наземь мертвым.
Все произошло молниеносно. Не успел Геррик обернуться, не успел Дэвис в ужасе вскрикнуть, как клерк уже лежал на песке, разбросав руки, дергаясь в конвульсиях.
Этуотер подбежал к трупу, нагнулся, разглядывая его, потом тронул пальцем каплю жидкости, и лицо его побелело и стало жестоким.
Дэвис так и не двинулся с места; он стоял, как пригвожденный к статуе, вцепившись в нее руками позади себя, наклонившись вперед.
Этуотер не спеша повернулся и прицелился в него.
- Дэвис! - крикнул он, и голос его зазвучал, как труба.- Даю вам шестьдесят секунд, чтобы уладить свои дела с богом!
Дэвис взглянул на него и как будто очнулся. Он и не думал о том, чтобы защищаться, он не потянулся за револьвером. С раздувающимися ноздрями он выпрямился, чтобы встретить смерть достойно.
- Сдается мне, не стоит его тревожить,- сказал он.- Если сообразить, зачем я сюда пожаловал, пожалуй, лучше будет просто закрыть лицо.
Этуотер выстрелил - жертва непроизвольно дернулась, и над самой головой Дэвиса возникла черная дыра, пятнающая белизну статуи. Страшная пауза, затем еще выстрел, удар и резкий визг пули о дерево. На этот раз капитан почувствовал, как пуля просвистела мимо щеки. Третий выстрел, и одно ухо у него окрасилось кровью. А из-за винтовки, точно краснокожий, скалился Этуотер.
Дэвис понял теперь, какую роль ему отвели в жестокой игре. Трижды его коснулась смерть, и ему предстояло испить чашу еще семь раз, прежде чем его отправят на тот свет. Он поднял руку.
- Стойте! - крикнул он.- Я беру ваши шестьдесят секунд!
- Отлично! - ответил Этуотер.
Капитан крепко, как ребенок, зажмурил глаза и поднял кверху руки смешным и в то же время трагическим жестом.
- Господи, христа ради позаботься о моих ребятишках...- И, помолчав, с запинкой: - Христа ради, аминь...
Он открыл глаза и посмотрел прямо в дуло. Губы его задрожали.
- Только не мучайте меня долго! - умоляюще попросил он.
- И это вся ваша молитва? - спросил Этуотер, и голое его странно зазвенел.
- Пожалуй, что да,- сказал Дэвис.
- Да? - повторил Этуотер, ставя винтовку прикладом на песок.- Вы кончили? Вы свели счеты с богом? Ибо со мной вы уже свели. Идите и не грешите больше, многогрешный отец семейства. И помните: какое бы зло вы ни причинили другим, господь покарает за это сторицей ваших невинных младенцев.
Несчастный Дэвис, шатаясь, сделал несколько шагов вперед, упал на колени, взмахнул руками и рухнул в обмороке.
Когда он опять пришел в себя, голова его лежала на руке Этуотера, а рядом стоял один из туземцев с ведром воды, из которого его недавний палач обмывал ему лицо. Капитан разом вспомнил об ужасных событиях, снова увидел мертвого Хьюиша, снова ему почудилось, что он шатается на краю провала в беспредельную вечность. Трясущимися руками он ухватился за человека, которого хотел убить, и закричал, как дитя, мучимое кошмарами:
- О-о, простит ли меня господь? О-о-о, что мне делать, чтобы спастись?
'Да,- подумал Этуотер,- вот истинно раскаявшийся'.
ГЛАВА 12. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
Очень ярким, жарким, красивым, очень ветреным днем, две недели спустя после описанных событий на острове и месяц спустя после того, как над этой историей о трех людях поднялся занавес, на берегу лагуны можно было видеть человека, который молился, стоя на коленях. Группа пальм отделяла его от деревни, и с того места, где он стоял, видно было лишь одно творение человеческих рук, нарушающее безлюдный простор,- 'Фараллона'. Стоянка ее была перенесена: теперь она покачивалась на якоре милях, в двух от берега, ближе к наветренной стороне, посредине лагуны.
Шумные пассаты неистовствовали по всему острову, ближайшие к берегу пальмы трещали и насвистывали при каждом сильном порыве. Те, что подальше, издавали низкий, басовый звук, подобный городскому гулу. И все же любой другой менее погруженный в себя человек услыхал бы еще доносившийся из деревни более резкий звук человеческого голоса, перекрывавший рев ветра.
В деревне кипела работа. Этуотер, обнаженный до пояса, принимал в ней самое деятельное участие, отдавал приказания пятерым канакам, подбадривал их. Судя по его оживленному голосу и по их более оживленным, чем обычно, стараниям, можно было заключить, что всю эту суматоху вызвало какое-то непредвиденное и радостное событие. К тому же на флагштоке развевался Юнион Джек {
