Ближе всего к нему стоит грузовик, покрытый толстым слоем пыли, подвигнувшим кого-то вывести пальцем надпись: 'Чтоб твоя жена была такой же чистой'.
В других обстоятельствах Саттон от души бы посмеялся.
Входные люки расположены в наружной переборке автомобильного отсека с интервалом в десять ярдов. Вскоре вслед за Саттоном из второго прохода появляются шестеро палубных матросов. Вид у них недовольный. Привычные к авральной работе при погрузке и разгрузке, во время плавания они считают нормой безделье, и от неожиданного, без объяснения причин, вызова на нижнюю, грузовую палубу не ждут ничего хорошего.
Саттон подходит к ним. Чтобы его услышали, ему приходится повысить голос:
– Давайте, ребята. За мной. Смотрите повнимательнее.
Они следуют за ним, поднимая руки, когда протискиваются между тесно составленными машинами. Края бамперов цепляются за их брючины.
Саттон дергает за ручку дверцы белого 'форда-транзита'. Заперто. Он проделывает то же самое с двумя машинами впереди, новеньким голубым седаном 'ауди' и видавшим виды универсалом 'воксхолл', салон которого загроможден багажом. Они тоже заперты.
– Делать-то чего будем? – ворчливо спрашивает Кит, старший из палубных матросов. Они с Саттоном поступили на флот в один и тот же день, каковой факт частенько, особенно за пивом, побуждает Кита долдонить насчет того, что чуточку везения – и он тоже мог бы стать капитаном.
– Инструменты. – Саттон протягивает руку, как хирург, требующий скальпель.
Все еще дожидаясь ответа, Кит передает ему кейс с инструментами. Саттон ставит его на капот 'воксхолла' и роется внутри, пока не находит длинный гаечный ключ. Он легонько постукивает им о ладонь своей левой руки.
– Отойди назад.
Саттон отворачивает лицо и с размаха, короткой, быстрой дугой обрушивает гаечный ключ на окно водителя. Стекло моментально разлетается вдребезги, большая часть плотными кристаллами падает внутрь, на сиденье. Хаотичные россыпи острых осколков. Он мог бы разбить миллион окон, и стекла разбились бы миллионом различных вариантов. Осколки, снежинки и отпечатки пальцев схожи именно своей неповторимой уникальностью.
Осторожно, чтобы не зацепиться рукавом за острые края разбитого стекла, Саттон просовывает руку в образовавшееся отверстие и снимает машину с ручного тормоза.
Перейдя к 'ауди', он проверяет наличие красного диода противоугонной сигнализации и, не обнаружив такового, повторяет ту же операцию – разбивает гаечным ключом окно и снимает автомобиль с тормоза. Наконец Саттон проделывает то же самое с 'транзитом', после чего возвращает кейс с инструментами и гаечный ключ Киту. В углу раздается сигнал интеркома. Как раз вовремя.
– Мостик вызывает автомобильную палубу. Паром остановлен. Можно открывать носовые ворота. Конец.
Саттон подходит к интеркому и берет микрофон.
– Автомобильная палуба вызывает мостик. Приступаем к открытию ворот. Конец связи.
Носовые ворота автомобильного отсека в действительности двойные: они состоят из наружных, укрепленных на шарнирах как раз под мостиком и опускающихся, перекрывая отверстие, как забрало, и внутренних, при закрытии поднимающихся вверх, а открывающихся наружу и вниз, образуя при погрузке и разгрузке наклонную плоскость для автомобилей. Открываются они в строгой последовательности – внутренние должны оставаться закрытыми до полного открытия наружных.
Панель управления снабжена шестью ручными контроллерами, у каждого из которых имеется собственный световой индикатор. Красный свет означает, что ворота полностью открыты, зеленый – что полностью закрыты. Саттон берется за контроллеры, размыкая донный и боковой запоры наружных ворот. Зажигаются красные огни, наружная створка начинает подниматься.
Загорается индикатор полного открытия наружных ворот. Теперь можно приступить к открытию внутренних.
Металлический фрагмент корпуса начинает открываться наружу и вниз, подобно средневековому опускному мосту. Мир снаружи раскрывается слой за слоем: ночное небо, тусклое от облаков, спускающихся к белесому морю. В отсутствие ясного горизонта Саттон едва ли может сказать, где кончается небо и начинается море. Этот мир неделим.
Скат опущен до конца и слегка покачивается над водой. Красный индикатор указывает на полное открытие внутренних ворот.
Зев 'Амфитриты' зияет, широко разверзнутый. Будь у Саттона такое желание, он мог бы ступить с пандуса прямо в Северное море.
Гребни волн слегка пенятся, и крепчающий ветер бросает ему в лицо холодные брызги. Близится шторм.
Саттон поворачивается к палубным матросам.
– Нам нужно сбросить этот фургон в море.
Матросы, если это вообще возможно, выглядят еще более растерянными, чем раньше. Кит открывает рот с явным намерением задать очевидный вопрос, но Саттон его обрывает.
– Не будем вдаваться в детали – что да зачем. Сперва нам надо убрать с дороги эти две машины, а потом спихнуть в воду 'транзит'. За дело.
Уверенная властность капитана оказывается сильнее недоумения и любопытства.
Он размещает матросов вокруг 'воксхолла', по двое на каждом дальнем углу и по одному с каждой стороны, а сам через разбитое окно берется за руль. Держась ближе к левому краю, они выкатывают автомобиль на пандус. С пассажирской стороны ширина ската между матросами и морем всего-то восемнадцать дюймов, так что им приходится не только контролировать инерцию машины, но и следить,
