перед тобою в чем мать родила.
При мысли об этой картине внутри у Мэгги все свело. Конечно, она не имеет ни малейшего представления о том, как выглядел бы обнаженным Гордон Фостер. Может быть, под одеждой он бледный и рыхлый. Не исключено, что его широкоплечая, узкобедрая, с плоским животом фигура существует лишь благодаря превосходно скроенным костюмам, которые Фостер неизменно носит.
Впрочем, нет, грустно подвела итог своим размышлениям Мэгги, не может быть рыхлым человек, который чертовски много работает, как Гордон. Насчет бледности кожи… у доктора от природы оливковый цвет лица, он смуглый, как цыган.
Нет, без одежды он должен выглядеть неотразимо. В этом Мэгги уверена. Неотразимо и сексуально. Настоящий мужчина.
— Ничего не забыла? — спросила мисс Кроуфорд, когда Мэгги сняла с кровати желтовато-коричневый кожаный чемодан.
— Что я могла забыть?
— Вот это. — Старая дама достала из своего кармашка самый красивый флакон духов, какой Мэгги доводилось когда-либо видеть. Сделанный из розового хрусталя, он был снабжен резиновой грушей в атласном ярко-розовом чехле, с которого свисала серебристая кисточка.
— О, мисс Кроуфорд! — воскликнула Мэгги, чувствуя, что слезы подступают к глазам.
Старая дама вложила флакон в руки девушки.
— Он полон. Шанель номер пять. Один из моих друзей подарил мне это года два назад, но экзотический аромат явно не подходит для старой девы, вроде меня. Однако, что касается тебя, моя дорогая, то от этих духов у многих джентльменов закружится голова.
Подарок растрогал и причинил боль. Мэгги знает только одного мужчину, чью голову она хотела бы вскружить в этот уик-энд. Но он-то и оказался для нее самым запретным плодом.
5
Водитель такси высадил Мэгги у высокого здания, где размещался офис Фостера, вытащил ее чемодан на тротуар и тут же исчез в густом потоке городского транспорта. Поездка обошлась ей в двадцать два доллара, в результате чего в ее сумочке осталось всего восемь долларов и несколько центов.
Мэгги взглянула на часы. Еще только десять минут второго. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, она подхватила чемодан и через вращающуюся дверь протиснулась в вестибюль. По изящно выложенному плиткой полу прошла к лифтам. Опустив тяжелый чемодан, девушка подтянула повыше дорожную сумку такого же желтовато-коричневого цвета и нажала кнопку вызова.
Двери тотчас раскрылись. Кабина была пуста. Мэгги уже собралась войти, когда что-то вдруг остановило ее.
Она услышала внутренний голос. Не ходи туда, звучало предупреждение. Беги прочь!
Бежать? Но как? Ей заплатили за работу — полностью и вперед. Адрес ее известен Гордону. Кроме того, она практически на мели. Бежать некуда.
Беспричинный страх начал проходить, когда лифт поднялся на второй этаж. В самом деле, чего ей бояться? Если б только не ее дурацкое влечение к этому мужчине…
Правда, Гордон не томился жаждой обладать ею. Тут, так сказать, улица с односторонним движением. Ведь скрывала же она свою страсть к нему почти полгода. Теперь надо всего лишь продолжить в том же духе еще пару дней.
Конечно, совсем не волноваться она не может. Уже несколько лет Мэгги не бывала в светском обществе, а ведь на конференцию съедутся светила медицины. Да, она прекрасно воспитана — в ее семье были для этого исключительно благоприятные условия, которые дает неограниченное богатство. Мэгги была уверена, что по ее вине ни у Гордона, ни у нее самой никаких неприятностей не возникнет.
Образование она получила блестящее. Правильную речь, манеры и нормы этикета ей прививали с раннего детства. Даже четыре года тюрьмы не смогли убить в ней тот стиль и элегантность, которые, кажется, становятся вторым «я» для девушек подобного происхождения и воспитания. Хотя, естественно, Мэгги умеет теперь постоять за себя, не лезет за словом в карман и при необходимости не всегда пользуется только выражениями, принятыми в кругу светских дам.
Она прекрасно понимала, почему Гордон настороженно относится к ней. Почти всегда он видит перед собой благовоспитанное утонченное создание — результат усилий многочисленных гувернанток и учителей. Но временами проскальзывают в ее поведении черты, приобретенные за решеткой в жестокой борьбе за выживание, и тогда можно подметить нечто от дикой кошки, которая кусается и рычит не хуже других.
Мэгги даже извлекала некоторую пользу из своего нового статуса человека, выжившего в невероятных условиях. Она всегда могла положиться на собственные силы — духовные и физические, — если надо было защищаться. Называть вещи своими именами, видеть все в истинном свете стало ее потребностью. Теперь она свободна от идеализации и романтических глупостей, которыми некогда была начинена ее голова, от того идиотского восприятия жизни, что заставило ее безумно и слепо влюбиться в смазливого негодяя. Кевин не уставал повторять, что женщина должна бросаться в объятия мужчины, чтобы получать от него радости секса.
Мэгги, пережившая тюрьму, считала теперь, что сексуальное влечение может не иметь ничего общего с любовью. Оно в равной степени присуще и животным, не зависит от воли и неуправляемо. По ее мнению, это инстинктивная, химическая реакция, возникающая при виде привлекательного представителя противоположного пола.
Ученые назвали это естественным отбором. Самке природой предопределено спариваться с наиболее мощным и красивым самцом своего вида, чтобы воспроизвести сильных и красивых детенышей и дать им тем самым шанс выжить.
Мэгги считала: ее чувства к Гордону не имеют ничего общего с любовью и являются частью механизма естественного отбора…
Она вышла из лифта и медленно двинулась по длинному коридору, успокоенная своей логикой. До назначенной встречи оставалось еще четверть часа, поэтому спешить было некуда.
Дверь в хирургический кабинет доктора Фостера оказалась открытой. В приемной никого. Мэгги услышала приглушенные голоса из комнаты для консультации. Она опустила чемодан и сумку на пол у двери и, минуя стойку приемного покоя, вошла в маленькую комнату отдыха персонала. Ей не помешала бы чашка чаю. Суровая диета, введенная на этой неделе, начинала давать о себе знать. Зато она определенно сбросила уже несколько фунтов, и наряды, сшитые пять лет назад, с небольшими переделками теперь ей впору.
Правда, оставался один предмет туалета, который все еще вызывал у Мэгги беспокойство, — предательское черное бикини, брошенное на дно чемодана. Ну разве наденешь его в мужском обществе, особенно сейчас, когда ее бюст со второго размера перескочил на третий? Не отставали от груди соответственно и ягодицы. Мэгги не страдала полнотой, но ее тело явно отличалось пышностью форм. Она купила бы себе закрытый купальный костюм, если б имела свободные деньги. Увы, их у нее не было.
Заварив чай, Мэгги уселась за стойку в приемной, чтобы за чашкой горячего напитка скоротать время. Ее мысли вернулись к событиям минувшего понедельника, когда она ездила домой за своими нарядами. Отца, понятно, не было. Домоправительница, недавно принятая на работу, ничего не знала о дочери хозяина, и Мэгги потребовалось немало усилий, чтобы объяснить, кто она такая и почему приехала за одеждой, которая, к счастью, все еще висела в ее бывшей комнате.
Собственно, она и не думала, что наряды пропали. Отец не выкинул ничего из вещей матери Мэгги, когда та оставила его и уехала. Зачем же ему заниматься тряпками своей дочери? Это было бы равноценно признанию того, что исчезновение жены и дочери каким-то образом задело главу семейства Причард.
Мэгги увезла два полных чемодана, не желая тратить время на тщательную сортировку нужного и ненужного. Она прихватила также наиболее красивые и ценные из своих украшений, намереваясь носить их в предстоящие дни, а потом, если понадобится, выгодно их продать.
Утро в родном доме оставило тяжелое впечатление. Даже вспоминать об этом грустно.
