— Я могу выписать тебе рецепт на «пилюли после», если пожелаешь.
— Замолчи, Гордон. Ты испортишь все впечатление.
Он удивленно посмотрел на нее и громогласно расхохотался.
— Мне следовало знать, что секс с тобой будет отличаться от секса с любой другой женщиной. Будь все проклято, но так и получилось. Я никогда не испытывал ничего подобного.
— Я должна чувствовать себя польщенной твоим замечанием?
— Да, прими это как комплимент. Я говорил, что лесть мне противна. Ты чертовски хороша в постели!
Мэгги вдруг осознала, что уже стала зависеть от ласк Гордона, от его близости. Прежде с ней такого не бывало. Никогда. С Кевином она или не достигала оргазма, или его надо было дожидаться веками. А сейчас не прошло и десяти минут, как Гордон снял с нее верхнюю часть бикини, а она уже снова хотела его. Десяти минут оказалось вовсе недостаточно. Она желает, черт возьми, заниматься любовью целую жизнь. Но если это недоступно, готова смириться и брать свое так часто, как удастся. Дополнительным стимулом послужит необходимость держать Гордона подальше от Этель.
— Как насчет послеобеденного рандеву? — предложил он, поглаживая большим пальцем ее опухшие от поцелуев губы.
Сердце Мэгги дрогнуло, хотя она нахмурила брови.
— Мы собирались играть в теннис с Эдной и Фрэнком.
— Положись на меня, — заявил Гордон, с силой притянув ее к себе. Он быстро доказал ей, что она всегда будет в его власти. Всегда!
Это была основополагающая, хотя и грустная мысль. Мэгги дала, себе обещание, что обдумает ее, когда кончится этот уик-энд. А пока у нее нет ни силы, ни желания сопротивляться Гордону. Он может распоряжаться и приказывать. И она знала, что во всем теперь будет потакать ему.
— Тебе нравится заниматься любовью в полдень? — глухо пробормотал он, прижимаясь к ее истерзанному его поцелуями рту.
— Ммм… — Это все, что она могла ответить.
— А среди ночи?
Она легким стоном выразила свое одобрение, ощутив, что Гордон уже снова готов к соитию, распаляя ее еще не остывшую плоть на второй тур безумств. Она не знала, что мужчины способны на такие подвиги.
— А утром нравится?
— Да. — Она перевела дух.
— А как насчет того, чтобы перед самым обедом?
— Да, — сказала она сдавленным голосом, закрывая глаза и теряя всякий контроль над собою.
13
Мэгги налила себе еще вина, сделала глоток, повернулась и пошла посмотреть в щель сквозь задернутые шторы на восходящее солнце.
— Открой окно, я хочу лучше тебя видеть.
Она выполнила просьбу Гордона, потом взглянула на него.
Он лежал на развороченной кровати, полуприкрытый простыней. Голова и плечи покоились на горе подушек. Он пригубил шотландское виски из стаканчика, что держал в руке. Взгляд Гордона не отрывался от Мэгги, его жесткие голубые глаза опять горели прямо-таки первобытным желанием.
Она поразилась, как быстро Гордон избавил ее от всяких предрассудков в отношении собственного тела. Прежде она никогда не чувствовала себя так свободно, расхаживая без одежды. Теперь же Мэгги не только забыла о стеснении, но и находила в обнаженности особую радость.
О, этот незабываемый полдень! — подумала она, глядя на Гордона.
После обеда они вернулись в свою комнату и вновь занялись любовью. Он был нетерпелив, и она осталась неудовлетворенной, перевозбужденной. Тогда Гордон раздел ее, разоблачился сам и на руках понес Мэгги в душ. Омовение он совершил как эротический обряд, поддерживая ее все время в любовном трансе.
Когда она после душа потянулась к халату, Гордон повелел:
— Нет. Я хочу видеть тебя обнаженной. И волосы чтобы были распущены.
Так она и провела остаток дня: без одежды, без прически и выполняя все его эротические причуды.
Она ощутила опьяняющую силу своей власти над Гордоном, снова заставив его утратить контроль над собой. Едва она на миг остановилась, чтобы убрать волосы с лица, он стал умолять ее о продолжении. Боже, как она наслаждалась звуками этого хриплого голоса, когда Гордон дрожал от неистовой страсти и послушно отдавался в ее руки. Мэгги хотелось повторять это снова и снова.
— Ты знаешь, Фрэнк не поверил ни на минуту в твою выдумку насчет мигрени, — сказала она.
Собственно, до того они совсем не разговаривали в этот памятный полдень.
— Как и в твои извинения под предлогом усталости и желания почитать, — сухо заметил Гордон.
— Да.
— Тебе не пришло в голову, что сказанное тобою Гилморам о нас частично осуществилось?
— А что я им сказала? — наморщила лоб Мэгги.
— Насчет наших затаенных чувств, которые вдруг обрушились водопадом. Не знаю, как ты, а что касается меня — это истинная правда. Я мечтал о тебе с первой минуты нашего знакомства.
Мэгги была потрясена.
— Неужели?
Теперь пришел его черед изумляться.
— Ты хочешь сказать, что не знала этого? Я думал, ты все прочитала в моих глазах в первую минуту, как я увидел тебя. Ты выглядела тогда так, будто тебя что-то шокировало.
— Меня поразило, что ты так молод и так красив.
— А меня совсем не удивило, какой красавицей оказалась ты. Я ожидал, что Бренда подберет самую соблазнительную молоденькую девицу, чтобы совратить меня.
Мэгги улыбнулась вымученной улыбкой.
— И что же, совратила я тебя?
Гордон грустно усмехнулся.
— Да. И бесповоротно. Я возненавидел пятницы, хотя по-своему и радовался им. Ты представления не имеешь, какие мысли носились у меня в голове. Я их скрывал — мне ничего не оставалось, как напускать на себя строгий вид. — Гордон сделал еще глоток, его глаза зажглись любопытством. — А как воспринимала меня ты все это время?
— Ненавидела, — призналась Мэгги, хотя поняла уже, что ненависть — оборотная сторона любви.
Гордон рассмеялся. Но смех звучал горько.
— Тогда продолжай, ради Бога. Со мной нет будущего, Мэгги. Я действую на женщин, как отрава. Честное слово, я не умею заставить себя доверять женщинам, особенно красивым. И, вероятно, никогда не научусь.
Она смотрела в его холодные, грустные глаза и знала, что слышит правду. С ним не может быть будущего. Она была глупа, когда смела надеяться.
— Не беспокойся, — ответила Мэгги. — Я не собираюсь влюбляться в тебя в обозримом будущем.
С мрачной иронией про себя она добавила: вернее, не смогу, так как уже влюбилась.
— Я и не ожидал этого от тебя. Мы с тобой очень похожи, моя дорогая. Ты тоже прошла через страдания. И ты тоже ожесточилась. Мне это нравится. Конечно, я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, когда я занимаюсь с тобой любовью. Тут у меня есть на тебя свои планы.
— Хочешь сказать, мы останемся любовниками по возвращении в Сидней?