– Это вы стреляли по самолету Поповых? – спросила она.
Канталупов молча смотрел в темноту.
– Что же вы наделали, – не выдержала Катя, – как вы могли… Из-за чудовищного суеверия убито столько людей. Такие жертвы… И что все это дало? Что это дало вам? Зачем было убивать? Как можно было верить во все это всерьез?
Канталупов не отвечал.
– Тебя спрашивают, – резко бросил ему Колосов. – Как можно было верить в то, что какой-то ясновидящий дохляк с того света исполнит твое… – внезапно он осекся. Взгляд его упал на руки Канталупова. На обеих ладонях багровел сильный ожог. – Что у тебя с руками?
Канталупов сжал кулаки.
– Что у тебя с руками? Когда ты успел обжечься? Обо что?
– А ты разве не догадываешься, Крестоносец?
Колосов отпрянул. Пошатнулся. Катя тут же подхватила его, испуганно заглядывая в лицо:
– Что? Тебе плохо? Я же говорю, срочно надо ехать в больницу – рентген делать, а не допросы снимать!
– Я в норме, – Колосов выпрямился. Грудь у него и правда адски болела, и голова кружилась. Но дело было не в травме – просто на какую-то долю секунды ему почудилось… словно из зрачков Канталупова глянул на него в упор мертвый Стахис.
– Вы что же… вы хотите сказать, – Сергей Мещерский приблизился к Канталупову, – вы и сейчас верите? Вы верите, что прах Армана Дюкло исполнил ваше желание?
– Иначе и быть не могло.
– Врешь, – Колосов шагнул к нему, сгреб за грудки, – врешь ты, ведь врешь сам себе!
– Ты сам все видел. Ты чуть не убил меня. И ты забрал это себе, – Канталупов усмехнулся, – он всегда говорил – у этой истории нет конца…
– Кто он? Кто? – Колосов грубо тряхнул его. – Значит, ты веришь? Исполнилось желание, да? А давай проверим. Рискнешь? Прямо сейчас поедем и проверим. И поставим точку. Крест на всем этом поставим раз и навсегда! Кол осиновый вобьем. Встать, – под недоуменными взглядами оперативников он поднял Канталупова на ноги. – Ну как, рискнешь?
– Куда вы собрались? Куда ты его? – спросил Мещерский тревожно.
– Отвезу его сам в главк. А по дороге… по дороге заедем проверить кое-что, если он, конечно, рискнет, – с Колосовым творилось что-то непонятное. – Ну как, дракон, рискнешь, нет?
Канталупов молчал. Но в глазах его появился лихорадочный блеск. Блеск торжества. Колосов надел на него наручники и подтолкнул к машине.
– Никита, что ты делаешь, куда ты его везешь? – Катя бросилась к нему. – Ты и за руль-то сейчас не в состоянии сесть!
– Я сказал, я в полном порядке.
– А что скажет следователь прокуратуры?
– Пусть идет к черту. Он все равно сейчас занят. Они встретятся завтра в ИВС.
– Но зачем все это? Чего ты добиваешься?
– Я хочу, чтобы он сам понял. Сам убедился, что это – суеверие, ложь, – ожесточенно, упрямо бросил Колосов.
Кате показалось, что последнюю злую фразу он сказал в большей степени не им, не Канталупову, а себе.
– Нам с тобой можно? – спросил Мещерский. – Давай я снова сяду за руль, а?
– Вот и ночь пролетела. Быстро-то как, ужас, – вслух поделилась открытием Анфиса.
Они въехали во двор мрачноватого с виду восьмиэтажного сталинского дома на Новосущевской, что в двух шагах от Савеловского вокзала. Адрес назвал Канталупов.
Двор-колодец, осененный кронами старых тополей, еще спал. Было пять часов утра. В глубине двора пыхтел мусоровоз. Ранние птахи – дворники-таджики в оранжевых спецовках – выкатывали новенькие мусорные баки.
Канталупов кивнул на второй подъезд – туда, на лифте на седьмой этаж. Катя поймала напряженный взгляд Колосова. Чего он добивается? Что хочет знать? Исполнилось ли желание этого парня? Но за весь обратный путь они так и не узнали, в чем оно заключалось. Тогда зачем они приехали сюда в этот ранний час? Кто живет в этом доме в квартире на седьмом этаже? Ради кого, ради чего было принесено столько кровавых жертв?
Колосов повел скованного наручниками Канталупова в подъезд. Они двинулись следом – не слишком уверенно. На пороге Канталупов замешкался. Оглянулся через плечо.
– Ну, что застыл? – жестко спросил Колосов.
И подтолкнул его вперед. Катя боялась признаться себе: оба они ведут себя неадекватно. Никита… что-то и в нем неуловимо изменилось после этой страшной ночи на кладбище. Она оглянулась на машину Мещерского, на которой они приехали. Там, в багажнике, лежал этот бронзовый ящик. Очень тяжелый ящик. Колосов не подпустил никого из них к нему. По сути, это был вещдок. А он забрал его с места происшествия с собой, причем даже не поставив в известность следователя прокуратуры, начальство и своих коллег по убойному отделу. Они даже не видели этого ящика, не знали о его существовании.
Кате было ясно: Никита не собирался оставлять это там, в чужих руках. Он забрал это с собой. И даже
