машина – внедорожник, да? Там след с холма вниз как раз внедорожника и…
– «Фолькс» там подержанный, «Фольксваген» стоит во-он там, – сержант махнул куда-то в сторону, совершенно противоположную и холму, и шоссе. – Там, у водокачки нашей бывшей.
– Вы тело уже осмотрели, документы нашли? С чего вы решили, что это его машина?
– Ничего я один тут не осматривал. Права не имею, поставлен только охранять. И документов не видел. А что это его машина, что ж… Таких «фольксов» у нас, в нашей деревне, точно нет. И потом, брошен он – на сигнализацию не поставлен, не заперт, багажник и тот открыт настежь – его дождем весь залило. А канистры-то в багажнике как раз и нет.
– Какой канистры? Я что-то вас не понимаю.
– А вон канистра-то пятилитровая, во-он бок ее в траве белеет. Бензин там по земле растекся, так что вы там смотрите осторожнее.
– Почему бензин? Какой еще бензин?
– Какой бензин? Обыкновенный бензин. Сжечь он что-то тут собирался – вот какой бензин, – сержант мрачно сплюнул, – сжечь, к свиньям. Только сжечь-то и не успел, зарезали его.
Затрещали кусты, и точно по волшебству, как из рога изобилия, на место происшествия посыпался десант: Колосов, эксперт-криминалист, сыщики местного отделения милиции, последним прибыл участковый с понятыми – ветхими деревенскими бабками из поселка Мебельный, умиравшими от любопытства и страха.
Но Катино внимание целиком приковывало к себе это… То, что пять минут назад заставило ее так позорно и так непрофессионально вскрикнуть и попятиться.
В кустах сирени на вытоптанной, судя по всему в жестокой драке, площадке среди сломанных веток и листвы, обильно забрызганных кровью, лежал молодой мужчина. Худое загорелое лицо его было искажено гримасой боли, все тело как-то скрючено, сведено судорогой, руки прижаты к животу, из которого торчала… Нет, Катя не могла на это смотреть, отводила глаза. Это было что-то дикое и нереальное – словно какой-то посторонний нарост на истерзанном теле. Это была рукоятка охотничьего ножа, вонзенного в человеческую плоть на всю длину лезвия. Ощущение было такое, словно этот нож пригвоздил, пришпилил несчастного к земле, к этим поломанным кустам, к корням. Труп, залитый кровью, измазанный глиной, был щедро усыпан опавшими цветками сирени – точно фиолетовым снегом.
Катя почувствовала, что если она сейчас же, сию минуту не отвлечется от этого пустого обывательского созерцания, ее непременно вырвет. Через силу, но надо включиться в работу – снимать этой вот цифровой камерой, зажатой во взмокшей ладони, надо тормошить, расспрашивать эксперта, надоедать своими «что» и «почему» Колосову, оперативникам – одним словом, делать что-то, а не просто видеть это – нож, торчащий из человеческого тела, само это бедное тело, скрюченное жгутом боли вокруг этого жуткого ножа.
Осмотр места длился более трех часов. Прибыл кинолог с собакой, Колосов вместе с ним и опергруппой снова прошел весь путь от шоссе к месту убийства, а также к дороге, где был обнаружен брошенный на произвол судьбы «Фольксваген». В машине нашлись документы – техпаспорт и водительское удостоверение на имя Алексея Неверовского.
– Личность установлена, и на том пока спасибо, – хмуро сказал Колосов после осмотра. – Москвич, проживает на Ленинском проспекте, машина вон почти новая – а он бросил ее прямо на дороге, багажник даже не закрыл – так торопился смерть свою, что ли, тут встретить?
– Сколько ран ему нанесли? – спросила Катя (когда Колосов вместе с судмедэкспертом с усилиями извлекали нож из тела, она была возле «Фольксвагена» – снимала работу кинолога).
– Три проникающих ранения в брюшную полость. Все несовместимые с жизнью. Удары нанесены с большой силой. Кто-то взял, да и сделал ему харакири. И этот кто-то ждал его здесь.
– Где? – Катя вздрогнула, оглянулась. – На кладбище?
– Ты вон там нашла лом?
– Да, в тех кустах.
– Следов там нет, лом просто зашвырнули в сторону. Думаю, лом этот Неверовский взял в качестве оружия из машины, вместе с канистрой – по дактопоиску еще проверим, чьи там отпечатки конкретно, но думаю – это штука его, – Колосов вытер со лба пот и отогнал назойливую мошкару, которой кишели заросли, – взял он эту штуку для самообороны.
– От кого? – спросила Катя.
– От того или тех, кто прибыл сюда раньше него.
– Почему ты думаешь, что эти кто-то приехали сюда раньше?
– Потому что Неверовского ждали вон там, – Колосов кивнул в сторону буйного куста махровой персидской сирени. – Там следы – дождь картину подпортил, но один довольно четкий – явно кроссовки сорок третьего размера. Мы с кинологом отработали его. И знаешь, откуда он ведет?
– Куда? – поправила Катя.
– Самое любопытное, что откуда и куда в этом случае совпадают. Видишь вон то дерево? – Колосов указал в сторону старой березы. Вокруг нее рос густой и частый подлесок, среди которого торчали из земли ржавые ограды, покосившиеся кресты. – Ты там еще не была?
– Я видела, вы там с кинологом что-то осматривали. Я была здесь, а потом возле машины. А что там такое?
– Думаю, тебе лучше самой взглянуть, может, какую версию мне подкинешь.
Колосова окликнули – прибыл следователь прокуратуры и руководство местного ОВД.
Катя осторожно обошла вытоптанный участок, на котором лежало тело. Возле него все еще работал судмедэксперт. Вот он махнул рукой, снова подзывая Колосова и следователя прокуратуры. Катя, пересиливая себя, тоже приблизилась.
– Посмотрите, у него на предплечье татуировка, – тихо сказал судмедэксперт Колосову. – Она вам
