– Непохоже, чтобы их кто-то вздергивал, – хмуро сказал Колосов. – Взрослые парни. Никто их не бил, не связывал – никакого физического воздействия на них не оказывалось.
– Внешне никаких следов. Но может, вскрытие даст иные результаты, – судмедэксперт снова склонился к телам. – Запаха алкоголя ни от одного из потерпевших не чувствуется. Может, тест на наркотики что-то выявит?
– Полагаете, что всех их повесили в состоянии наркотического опьянения? Довели до беспомощного состояния и потом убили? – спросил эксперт-криминалист. – Но как технически это могло быть выполнено? Как они не утонули в бассейне?
– Наличие воды в легких установит или опровергнет вскрытие, – судмедэксперт пожал плечами, – но я вообще не наблюдаю никаких визуальных признаков того, что они находились в бессознательном состоянии. Напротив – обратите еще раз внимание на характер странгуляционных борозд, на следы, которые оставлены на шеях всех четверых узлами веревок. По крайней мере, по этим следам с большой долей вероятности уже сейчас можно утверждать, что тела всех четверых потерпевших в момент наложения петель находились в вертикальном положении.
– То есть вы хотите сказать – все они стояли? Это где ж это? Здесь, в бассейне? – хмыкнул эксперт- криминалист. – Но это невозможно. Хоть бассейн и неглубокий – это невозможно.
– Никита Михайлович, а вам не кажется, что… – судмедэксперт не договорил, словно опять не решаясь произнести вслух свою версию происшедшего.
– Василь Василич, вы помните дело Гуридзе? – спросил его Колосов. – Инсценировка самоубийства в Ногинске?
– Конечно, помню. Чистейшей воды была инсценировка. Его избили, задушили шнуром от видеомагнитофона, а потом уже повесили на люстре, инсценируя суицид. Нами были зафиксированы множественные гематомы в области грудного отдела, брюшной полости и…
– Этот Гуридзе, он ведь по комплекции своей был примерно как вот этот? – Колосов указал на бритоголового мертвеца.
– Да, пожалуй.
– И весьма активно сопротивлялся.
– Без сомнения. Когда его пытались удушить шнуром. Побои были нанесены в ходе драки его убийцей, чтобы полностью подавить сопротивление.
– А дело Павловой из Столбов помните?
– И его помню. Мрак кромешный, – судмедэксперт поморщился, словно укусил что-то кислое. – Мать- наркоманка сначала утопила в ванной своего двухгодовалого ребенка, а потом повесилась на балконе сама. Там никаких следов физического насилия на ее теле обнаружено не было. Типичнейший суицид.
– Тут у нас тоже следов нет ни на ком, – Колосов смотрел на тела. – Каков же вывод?
– Ну, аналогия не слишком-то убедительная…
– И все же?
– Я же вам говорю: мне тоже кажется, что это коллективное самоубийство, – как бы нехотя буркнул судмедэксперт, – но без результатов вскрытия всех четверых я даже обсуждать это пока не хочу.
– Коллективное самоубийство? – Колосов переспросил это так, словно никак не ожидал услышать такое. – Василь Василич, а разве такое вообще бывает?
– Не иронизируйте, тут смерть – и какая, я вам скажу, смерть, в полушаге от нас, – бывалый судмедэксперт поежился. – Брр, ну и поганое место. Вроде полнейшая стерильность, чистота – баня, сауна. Медом вон попахивает и деревом струганым, а у меня… а я… За все тридцать лет службы не было со мной такого. Словами не опишешь, насколько поганое это место. Двух минут лишних, если бы не работа, я бы тут не провел.
– Это точно, – Колосов кивнул. – Так значит, по-вашему, вполне может быть коллективное самоубийство четверых, да еще в бане?
– Я вот все думаю, как они исхитрились завязать на этих трубах свои веревки? – вопросом на вопрос ответил судмедэксперт. – Над самым бассейном. Стоя на краю, никак не дотянуться. Мы вон с лестницами сколько мучились. А без лестниц вообще невозможно. Дьявольщина какая-то! Ведь не при помощи левитации они туда все взмыли из воды?
– А может, им все же кто-то помог? – Колосов обратился к своим подчиненным из отдела убийств. – Заканчивайте тут и вызывайте труповозку. Татуировку, что на плече у этого вот, сфотографируйте как можно четче. Чудная картинка, но по нашему банку данных все же проверим – а вдруг да совпадет с чем- нибудь. Я сейчас займусь их вещами. А потом осмотрим вон ту улику в воде.
– Диван-матрас? Зачем он тут, в бане? Здоровый, плавать на нем в бассейне никак невозможно. К тому же он бракованный, худой, – хмыкнул эксперт-криминалист.
– Ты не рассуждай, а сфотографируй мне этот матрас в бассейне. А потом, когда вытащим, тщательно обработаешь мне эту резину надувную на дактилоскопию.
– Есть такое дело, Никита Михайлович. Только сначала, раз уж вы с осмотром тел закончили, я пальцы потерпевшим откатаю.
Колосов вышел в холл. Итак, теперь на очереди вещи погибших – сумки, одежда, барахло. В дверь просунулась голова в милицейской фуражке – местный мамоновский участковый, поднятый по тревоге и примчавшийся из поселка на допотопном мотоцикле.
– Товарищ майор, тут у нас двое, кто трупы обнаружил, – охранник сауны Пестунов и его приятель – сторож складского терминала Зуйко Семен. Оба вдугаря, заразы, не протрезвеют все никак, – оповестил участковый. – Я им говорю: что ж вы на работе-то квасите? У вас такие дела под самым носом творятся, а вы… Это они в отделение-то звонили, милицию вызвали. Менеджера сауны я тоже хорошо знаю – Хухрин его фамилия. Дозвонился я ему только что на сотовый, разбудил. Он подъедет сюда – ему мной уж приказано. Он говорит, мол, не знаю ничего. Я ему, как это ты не знаешь, кто у тебя баню на ночь снимает? А он говорит – не я, мол, заказ этот на аренду принимал, а менеджер-диспетчер наш Борисова Мария
