– Ни твоей одежды, ни драгоценностей в моем доме нет, – проговорил Джек ледяным тоном. – Это все принадлежит мне. У тебя же есть только то, что на тебе сейчас надето, Мэд. За все, что ты считала своим, платил я, и все это мое.
Все как прежде, когда он любил повторять, что она принадлежит ему... Но ее гардероб и драгоценности, накопленные за семь лет жизни... Можно ли быть таким мстительным!
– Что ты собираешься с этим делать? – спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Драгоценности я два дня назад отправил на аукцион «Сотбис», остальные твои вещи велел уничтожить в тот же День, когда ты сообщила, что уходишь от меня.
– Ты шутишь?
– Нисколько. Тебе ведь не понравилось бы, если бы кто-то другой носил твою одежду, правда, Мэд? Так что теперь в моем доме нет абсолютно ничего твоего.
Даже ее украшения не представляли для него большой ценности. Он не дарил ей ничего по-настоящему ценного, просто красивые вещички, которые ей нравились.
– Как ты мог это сделать!
– Я ведь тебя предупредил, Мэдди. Захотела убраться – плати.
Подонок!
– Я и платила все те годы, что жила с тобой, Джек. Она произнесла это ровным тоном, хотя ее всю трясло.
В эту минуту она чувствовала себя ограбленной.
– Ты еще далеко не все знаешь, – проговорил он таким чудовищно злобным голосом, что ей стало дурно.
– Прекрасно!
Мэдди повесила трубку. Когда она вернулась в дом Билла, он взглянул на нее с испугом:
– Что случилось? Почему так быстро? Он что, сам уложил все твои вещи?
– Как бы не так. Он все уничтожил, так, по крайней мере, сказал. Я не смогла попасть в дом: он поменял замки. Позвонила, и он сообщил, что мои драгоценности будут проданы на аукционе «Сотбис», а вся одежда уничтожена.
Она чувствовала себя как после пожара... Теперь у нее ничего нет. Как это жестоко и как мелочно...
– Подонок! Пошли его куда подальше, Мэдди. Ты купишь себе новые вещи.
– Да... конечно.
И, тем не менее, у нее появилось ощущение, будто она снова подверглась насилию. Кроме того, покупка всего нового гардероба обойдется недешево.
И все же, несмотря на неприятности, они с Биллом хорошо провели уик-энд. Хотя внутренне Мэдди уже готовила себя к понедельнику и к неизбежной встрече с Джеком. Она знала, как трудно ей теперь будет с ним работать. Но она любит свою работу и не собирается от нее отказываться.
Билл думал иначе:
– Я считаю, что сейчас самое разумное для тебя – это подать заявление об уходе. Есть масса других телекомпании, и все они за тебя ухватятся.
– Знаешь, я пока хочу сохранить статус-кво.
Билл не стал с ней спорить. Ей за эту неделю и так досталось, начиная со взрыва и кончая тем, что ее ограбил муж. Слава Богу, скоро его можно будет назвать бывшим мужем.
Однако Мэдди оказалась совершенно не подготовленной к тому, что произошло в понедельник утром. Билл отвез ее на студию по дороге к своему издателю. Мэдди вошла в вестибюль с напускной храброй улыбкой на лице. Подошла к металлическому детектору. Краем глаза увидела руководителя службы безопасности. Тот, очевидно, поджидал ее. Отвел в сторону и сообщил, что ей запрещено появляться на телестудии.
– Почему?
– Приказ мистера Хантера. Извините, мэм. Не разрешается.
Итак, ее не просто уволили. Она, что называется, персона нон грата. Личность, не заслуживающая доверия. Если бы охранник ударил ее, на Мэдди это, наверное, подействовало бы не так сильно. Перед ней захлопнули дверь! Она без работы, без имущества, без одежды. На какой-то момент ее охватила паника, на что, вероятно, и рассчитывал Джек. Сейчас ей не хватает только билета со скидкой на автобус до Ноксвилла.
Она сделала глубокий вдох и вышла. Что бы Джек ни делал, погубить ее ему не удастся. Он просто пытается ее наказать за уход от него. Но она не совершила никакого преступления. После всего, что он с ней творил, она имеет право на свободу. Но что, если она не найдет другую работу? Или Билл к ней охладеет? А вдруг Джек прав и она действительно ни на что не годна?
Не думая о том, что делает, она двинулась вперед. Пешком дошла до дома Билла. Шла целый час и совершенно выдохлась.
Билл уже вернулся. Увидев ее смертельно побледневшее лично, он спросил, в чем дело. Мэдди начала рассказывать и разрыдалась.
– Успокойся, – приказал он. – Успокойся, Мэдди. Все будет хорошо. Джек не может сделать тебе ничего плохого.
– Еще как может! Все так и будет, как он говорит. Я окажусь на самом дне, в сточной канаве. Мне
