— Мне это не доставило никакого удовольствия, — ответила она. — Но сложилась трудная ситуация, а я была уверена, что вы так или иначе вызволите Мэвис из беды. Никому другому это не удалось бы. Мэвис решила принять вину на себя.
— Неплохо было бы выпить, — заявил я. — А то я совсем скис.
Долорес вскочила и подошла к погребцу. Вернулась она с двумя огромными бокалами шотландского виски, один из которых подала мне. Я попробовал — напиток был великолепный. Я выпил. Она снова села в кресло и взялась за щипчики.
— Я нашел ее в том доме, — наконец сказал я. — Я имею в виду Мэвис. Она сказала мне, что застрелила Стилгрейва, и показала пистолет — близнец того, что вы дали мне. Вы, наверное, не заметили, что из вашего стреляли?
— Я не разбираюсь в пистолетах, — ответила она.
— Разумеется. Я сосчитал пули в обойме и пришел к выводу, что из него дважды стреляли. А ведь Оррин Куэст был убит двумя выстрелами из пистолета тридцать второго калибра. Там, недалеко от его трупа, я нашел две гильзы.
— Где там, амиго?
Это «амиго» уже стало раздражать меня. Слишком много «амиго».
— Конечно, я не был уверен, тот пистолет или нет, но решил попробовать. Я запутал ситуацию и дал Мэвис возможность спастись. Пушку Стилгрейва я убрал в бар, а в руку ему вложил пистолет, полученный от вас. Его собственный был тридцать восьмого калибра. Он, конечно, подходил ему больше, чем игрушка с ручкой из слоновой кости, на которой остаются прекрасные отпечатки пальцев.
— Я не понимаю вас, амиго.
— Стилгрейв стал бы стрелять только наверняка. Оррин Куэст не поднялся бы на ноги, раненный пулей тридцать восьмого калибра.
В глазах Долорес что-то промелькнуло.
— Жаль, что Куэст не сказал ни слова, — продолжал я. — Но его легкие были полны крови. Он умер у меня на руках. Там.
— Где там? Вы так и не сказали мне, где это произошло?
— А надо ли?
Она отпила виски и улыбнулась.
— Вы присутствовали, когда Орфамей Куэст сообщил Стилгрейву, где скрывается ее брат? — спросил я.
— Да, конечно.
Приятное открытие.
— Только Стилгрейв не поехал туда, — сказал я.
Сигарета Долорес на секунду замерла в воздухе — вот и вся ее реакция. Потом она поднесла ее к губам, затянулась и элегантно выпустила дым.
— Все это тянулось так долго из-за того, что я упустил из виду очевидное, — продолжал я. — Стилгрейв — это Уиппи Мойер. Это доказано, не так ли?
— Да.
— Он решил переменить образ жизни и стал респектабельным гражданином. Потом появился Стейн и стал ему мешать, требуя доли в доходах. Это только мое предположение, но, думаю, оно правильное. Итак, Стейну нужно было убрать. Но Стилгрейв не хотел заниматься этим сам, его никогда не судили за убийство. Кливлендские копы не числят за ним никаких грехов, кроме его связи с бандой в прошлом. Поэтому он донес на себя и его арестовали. Дальше я предположил так: подкупив тюремного врача, он выходит из тюрьмы, убивает Стейна и возвращается обратно в тюрьму. Когда же станет известно об убийстве, его сообщник уничтожит документы, свидетельствующие о том, что Стилгрейв выходил из тюрьмы, чтобы копы не добрались до них. Кажется, логично?
— Вполне, амиго.
Долорес не поддавалась.
— Но мы знаем, что у Стилгрейва неплохая голова. Почему же он позволил задержать себя в тюрьме на целых десять дней? Ответ первый: чтобы устроить алиби. Но возможен и другой ответ. Стилгрейв понимал, что рано или поздно начнут подозревать, что он — это Уиппи Мойер. Так почему бы не дать время копам разобраться во всем и покончить с этим вопросом раз и навсегда? Гангстеры иногда так и поступают.
— Вам нравится такое предположение, амиго?
— Да. Рассмотрим дело с новой точки зрения. Зачем Стилгрейву понадобилось завтракать в общественном месте именно в тот самый день, когда он вышел из тюрьмы, чтобы убить Стейна, как мы предполагали ранее? И каким образом Оррин Куэст оказался в ресторане и сделал этот снимок? Ведь Стейн еще не был убит — это произошло вечером. Доказательством чего мог служить этот снимок? Слишком уж много удачных совпадений. Кроме того, увидев Куэста в ресторане, Стилгрейв должен был сразу насторожиться, даже не зная, что его фотографируют. Он должен был знать Оррина в лицо. Наверняка тот не раз приходил к сестре за деньгами, когда потерял работу, а у Стилгрейва был ключ от квартиры Мэвис. Они непременно встречались. Отсюда напрашивается вывод, что Стилгрейв в тот день не убил Стейна, хотя, возможно, и планировал его убийство.
— Теперь, кажется, настала моя очередь спросить, кто это сделал, — сказала Долорес.
— Это сделал хороший знакомый Стейна, вошедший к нему в доверие. Человек, который знал, что снимок уже сделан, знал, кто такой Стилгрейв, знал, что Мэвис Уэльд скоро может стать кинозвездой. Он знал, что для нее связь со Стилгрейвом опасна, но в тысячу раз будет опасней, если того обвинят в убийстве Стейна. Это сделал человек, познакомившийся с Оррином в квартире Мэвис и взявший парня в оборот — этого парня легко было свести с ума. Это сделал человек, знавший, что оба пистолета с костяными ручками зарегистрированы на имя Стилгрейва, хотя он подарил их девушкам. Сам-то он, конечно, носил незарегистрированное оружие, по которому его нельзя было опознать. Это сделал человек, знавший…
— Хватит! — крикнула Долорес. — Прошу вас, довольно! Я этого не выдержу. Уходите!
Я встал. Долорес откинула голову на спинку кресла, и я видел биение жилки у нее на шее. Эта женщина была красива, изысканна и смертоносна, как яд. И ничто никогда не затронет ее. Даже закон.
— Почему вы убили Куэста? — спросил я.
— Он был ненормальный и в конце концов убил бы меня.
— А почему вы затеяли этот шантаж со снимками?
— По двум причинам, амиго. Во-первых, ради денег. Вторая причина совсем другая — это любовь.
Я расхохотался прямо ей в лицо, но она была предельно серьезна.
— Неважно, сколько любовников было у женщины, — сказала она. — Всегда есть один, которого она не может уступить другой. Таким был для меня Стилгрейв.
Я посмотрел в ее темные глаза.
— Я верю вам, — наконец сказал я.
— Поцелуй меня, амиго.
— Великий Боже!
— Я не могу жить без мужчин, амиго. Но человек, которого я любила, умер. В его смерти повинна я. Этого мужчину я ни с кем не могла делить.
— Вы долго ждали.
— Я могу быть терпеливой… пока есть надежда.
— О, чепуха!
Долорес улыбнулась:
— А если вы обнародуете эту тайну, то карьера и жизнь Мэвис погибнут навсегда.
— Вчера вечером она доказала, что сама хочет погибнуть.
— Если это не была игра.
Долорес взглянула на меня и рассмеялась:
— Вам это неприятно? Вы влюблены в нее?
