втайне надеясь, что когда-нибудь случай вновь представится. Но случай так и не представился, через год за кражу водки из винного ларька он получил свой первый срок и отправился на три года в колонию для малолетних преступников. Уже в лагере он получил письмо, родители писали, что Раиса вышла замуж за одного из своих ухажеров. Как он тогда переживал… впрочем, о его переживаниях никому узнать так и не довелось. Еще через год из очередного письма узнал, что стал дядей. Совершенно неожиданно, сам еще волчонок, он ощутил небывалую любовь к только что родившемуся существу, в глубине души считая его своим сыном.
После освобождения с пустыми руками возвращаться в семью он не пожелал и рванул в Москву за «подарками». Через три дня для него снова гостеприимно распахнулись двери СИЗО.
Следствие было недолгим. Суд, новый срок и колония, где Николай Башлин определил свою судьбу, сразу же примкнув к ворам. Неглупый парень, он тут же определился и в воровской специализации, выбрав для себя профессию щипача — карманного вора. Опытные карманники, учившие его всем премудростям «ювелирного мастерства», быстро заметили в нем настоящий талант, который они всеми силами старались раскрыть.
Домой он опять не сразу попал. Освободившись, Николай сперва отрабатывал долг учителям, потом отдавал долг государству (в виде очередного срока). Снова освободившись, отправился промышлять на юг, как раз начинался курортный сезон. На взморье он задержался надолго, «чистил» карманы и сумки обывателей. Но сколь веревочке ни виться…
И опять срок. Отбыв очередную отсидку, Николай Башлин, по прозвищу Бушлат, вышел с главным воровским титулом «вор в законе» и с милицейской классификацией «вор-рецидивист». Приезду его в родные пенаты никто не обрадовался. Родителей уже не было в живых, сестра — грузная, краснолицая женщина в застиранном латаном — перелатаном халате, с давно не мытыми волосами, вечно битая мужем, пьяницей Федором, проводником на поездах дальнего направления. И племянник Андрюшка, которому стукнуло уже десять лет, но с которым они ни разу не виделись.
Никому он там не был нужен, хотя подаркам и угощениям семья обрадовалась, что немного сгладило неприятный осадок от первых минут встречи. Устроив на гостинцы гостя шумное застолье, хозяева моментально перепились и устроили драку. Николай, закусив губу, наблюдал, как Федор с остервенением колотит чем попади свою жену (его сестру), но не вмешался, помня, что при любом раскладе будет виноват только он, как неоднократно судимый. Ничего не сказав, он вернулся в Москву, а через месяц проводника Федора какие-то его собутыльники выбросили из вагона где-то под Екатеринбургом. От головы проводника после столкновения с бетонным столбом осталось кровавое месиво. Линейная милиция так никого и не задержала, «дело» о гибели проводника оформили как несчастный случай и со спокойной душой закрыли его.
Будучи вором в законе, Бушлат, кроме привилегий, имел еще и обязанности. Теперь, занимаясь карманными кражами ради удовольствия, он был вынужден время от времени посещать «чалкину деревню», чтобы заменить на зоне смотрящего, у которого истекал срок. В конце концов его авторитет непримиримого сыграл с ним злую шутку. Одна из вологодских зон, куда братва направила Бушлата в очередной раз смотрящим, оказалась под железной пятой «хозяина». Начальник ИТУ носил звание подполковника и был награжден несколькими боевыми орденами и медалями. На хлебную должность «хозяина» он попал после контузии в Чечне. Обозленный вояка не признавал никаких пресс-хат с «шерстяными» урками, никаких иных ухищрений, которые используют в других зонах как противовес воровскому закону. Он ввел свой закон, как сам называл, «закон военного времени», приданный ИТУ отряд спецназа, определенный как группа быстрого реагирования, по малейшему поводу устраивал «маски-шоу». Бушлат, не согласный с происходящим беспределом, хотел в знак протеста поднять зону на бунт, но бунт был подавлен в самом зародыше, а его организаторы зверски избиты спецназовцами.
Николай Башлин очнулся в тюремном лазарете с загипсованными руками. Воровское сообщество затратило немало средств, чтобы оформить ему поселение и впоследствии амнистию. Как вор-карманник Бушлат кончился, потому что пальцы для щипача так же важны, как и для пианиста. Его появлению в Москве никто не обрадовался, никто из законников не хотел делиться с новоприбывшим ни властью, ни деньгами, ни территорией. Так было не только с московскими или питерскими авторитетами, во всей России не нашлось добряка, решившего от щедрот своих помочь собрату. Вот тогда-то и появилась идея с освоением Нидерландов, где в последнее время начал активно развиваться русский бизнес.
Бушлат не стал противиться решению сходки, для любого вора это закон. Захватил племянника Андрея, которому исполнилось уже двадцать два года и который из сопливого, чумазого подростка превратился в шкафообразного верзилу, чемпиона Московской области по кикбоксингу и чемпиона Люберец по бодибилдингу (культуризму), прозванного за габариты Панцирем.
После того как дядя с племянником осели в Амстердаме, оставшиеся на родине законники стали присылать ему своих «торпед». По решению сходки так создавалось объединенное преступное сообщество, представляющее интересы всех заинтересованных сторон. Постепенно разросшаяся группировка Бушлата подмяла под себя весь русский бизнес, заставив платить в воровской общак. Едва кто-то из земляков пытался открыть представительство в Амстердаме, как на следующий день появлялась группа угрюмых «быков», которые тут же объясняли все возможные перспективы, начиная с того, что клиент будет платить, и заканчивая тем, что не будет. Немного поразмыслив, жертва начинала платить, при этом деньги «быки» не брали на руки, их перечисляли на счет одной из фирм в оффшорной зоне.
Так было до того момента, пока Ашот Каспарян не открыл в центре Амстердама «Русский пельмень». По воровским понятиям один законник с другого не мог брать мзду, тот сам должен был отстегивать от своих доходов в общак. Но в этот раз все было по-другому. Законник Бушлат, заработавший свой титул выбитыми зубами, сломанными ребрами и руками, в отличие от Арийца, который просто купил его за деньги, нажитые на торговле наркотиками, себе равным не считал труса, сбежавшего из Москвы, когда гремели выстрелы и законников едва ли не пачками отправляли на кладбище. А потому, решил вор, барыга должен платить…
Неожиданно хорошо отлаженная система дала сбой, Ашот вместо того, чтобы платить, «забил стрелку» рэкетирам…
Сейчас, стоя над распластавшимся на полу племянником, Бушлат решал, как ему поступить в этой ситуации. Ясно было одно: Андрей уронил лицо, согласившись с требованиями противной стороны не платить дань. При этом уронил не свое лицо, а пахана, пославшего его на «стрелку». В самое ближайшее время об этом узнают другие законники, недаром же они прислали к нему своих «солдат». А кому не захочется осесть в культурной Европе, когда система налажена.
Как ни претило законнику Бушлату проливать кровь в чистой и цивилизованной стране Голландии, но другого выхода он не видел, иначе свое лицо перед братвой не восстановить. Николай протянул руку, помог племяннику встать на ноги и твердым голосом проговорил:
— Значит, так… — но свою мысль он закончить не успел, на письменном столе зазвонил телефон.
…Пока Шатун поднимался на второй этаж, где размещался тренажерный зал, хозяин виллы успел набросить на свой могучий торс атласный халат, завязав на талии золотисто-желтого цвета пояс, руки запустил в глубокие накладные карманы и стал ожидать появления наемника.
Долго ждать себя Шатун не заставил, уже через минуту распахнулась дверь, и в проеме появилась медведеобразная фигура.
— Как все прошло? — почти безразличным тоном спросил Ариец. Он мог себе позволить такой тон, потому что уже знал конечный результат переговоров.
— Нормально, — буднично ответил Владимир, проходя внутрь помещения мимо хозяина.
— Раздевайся. Садись, выпьем, заодно расскажешь все подробно, — предложил Ашот, направляясь к барной стойке. После тренировки он всегда пил протеиновый коктейль с витаминными добавками и прекрасно знал, что наемник без повода и застолья может выпить разве что бокал сухого красного вина. Выбрав бутылку выдержанного бордо, наполнил на три четверти фужер тонкого стекла, себе же взял заранее приготовленную керамическую кружку с молочно-белым коктейлем.
Тем временем Шатун снял пальто, бросил его на спинку кресла и остался в дорогом черном костюме и стального цвета рубашке с шелковым ярко-красным галстуком.
Протягивая фужер с рубиновым напитком, Ашот отметил, что наемник чувствует себя в дорогом
