развлечений.
Вот тогда-то мне и стукнула в голову мысль взяться за воспоминания, после чего я немедля включил магнитофон. Не скажу, что скрупулезное описание событий — блаженное времяпрепровождение: я не писатель, поэтому сочинительство давалось мне с превеликим трудом. Публиковать написанное в мои намерения не входило, ибо в записках содержалась весьма щекотливая информация об истинной судьбе андроида: Сюзарма Лир полагала, что уничтожила его собственноручно, а я, описывая все, как было в действительности, в глубине души испытывал удовлетворение.
Работа закончилась за несколько дней до выхода из свернутого пространства, после чего я должен был обычным ходом пересечь границу Солнечной системы. Но из шнекового канала я вывалился вовсе не там, где хотел. Думаю, навигационные системы и без того совершили чудо, доставив корабль в такую крохотную точку, как Солнечная система; бессмысленно ожидать, что вас подкатят прямо к порогу нужной вам планеты. До Земли еще было ой как далеко, до астероидного пояса тоже. Поблизости оказался лишь Уран.
На Уране я не бывал. Насколько мне известно, этим вообще мало кто может похвастать, однако, еще когда я жил в системе, отдельные смельчаки начали заселять его луны и кольца. Обычное сканирование, произведенное корабельным оборудованием, показало, что по соседству с планетой существовал крохотный обитаемый планетоид с жизнерадостным названием Весельчак. Мой корабль немедленно был занесен в его регистрационный журнал, а бортовой компьютер передал положенные данные, получив в ответ кучу обычной в таких случаях цифири касательно Весельчака: размеры и физические характеристики планетоида, численность населения и прочее, и прочее. Я и не подумал выводить всю ее на экран, а отобрал лишь главное. На планетоиде жили восемьсот человек; все, кроме, пожалуй, дюжины, — штатские. Основное занятие — картография и сбор научных данных. Все это хорошо, но малоинтересно.
В контакт они вступили первыми. Видимо, их компьютеры переварили полученную информацию чуть быстрее, чем мой, или же потому, что обитатели планетоида более серьезно относятся к соблюдению приличий, нежели ваш покорный слуга. В своем послании они весьма дружелюбно пригласили меня пришвартоваться в их доке. Я подумал, что, наверное, не так уж часто в этот маленький мирок, где все друг друга знают, заглядывают странники. И уж конечно, путешественник, который может многое поведать о тайнах Вселенной, будет для них желанным гостем.
Тут я понял, что давно пора попробовать: каково это — оказаться в шкуре светского льва. И я решил погостить здесь денек-другой.
'Ведь ничего плохого в этом нет, правда?' — спросил я самого себя.
Но очень скоро выяснилось, что человек, живущий в интересные времена, ошибается чаще, чем другие.
Полет до планетоида занял почти два дня. По пути мой компьютер бесперебойно поддерживал дружескую беседу с компьютером этой микропланеты, ведь вести голосовую связь во время работы пространственного компрессора невозможно. Когда речевой контакт с хозяевами планеты стал наконец возможен, это уже стало неактуально, ибо очень скоро я должен был предстать перед ними воочию.
Договариваться о скучных подробностях захода в док я предоставил машине, а сам тем временем умылся и распаковал чемодан с лучшим своим гардеробом. Поверх всего я надел спецовку из тонкой пленки, чтобы не запачкаться, когда буду лезть по переходному рукаву в причальный шлюз. Считается, что гравитационный колодец, именуемый Земля, оставил понятие «грязь» в далеком прошлом, но вы сами знаете, как оно бывает в действительности. Протискиваясь по рукаву, я думал, насколько приятно будет снова ощутить силу тяжести, вызванную вращением. Уже влезая в шлюз, я предвкушал наслаждение от ждущего впереди ощущения легкой гравитации. Сам шлюз, естественно, располагался на оси станции и не вращался, но я-то знал, что заветная сила тяготения уже совсем близко.
Внутри шлюза, забитого какой-то аппаратурой, никого не было. Помимо обычных шлюзовых камер, здесь стояли, едва заметные на фоне навороченных вокруг труб и шлангов, стальные барабаны около полутора метров в высоту и одного метра в диаметре, снабженные кнопочными пультами и предупредительными надписями. Я не стал к ним особо приглядываться, а сразу же направился к люку, где начиналась лестница, по которой явно можно было выйти к жилым отсекам станции.
Даже не спускаясь, а скорее протягивая себя вниз по лестнице, я настолько увлекся ощущениями от медленно прибывавшей силы тяжести, что, выйдя из люка, не сразу заметил, что состав встречавшей меня делегации несколько неожидан.
На меня смотрели лица, далеко не дружественные. Все внутри оборвалось, когда я понял, что физиономии эти принадлежат мускулистым ребятам, одетым в форму военно-космических сил; и совсем стало кисло, когда я увидел, что один из них — лейтенант — навел на меня пистолет.
Единственное, что пришло мне в голову: 'Кажется, я опять попал в дерьмо'.
Кто однажды побывал под дулом нацеленного на него армейского пистолета, тот вряд ли захочет повторить этот опыт.
Чисто рефлекторно, не имея ни малейшего намерения бежать, я повернулся к люку, через который только что вошел. Но мне уже успели перекрыть путь к отступлению. Слишком замедленны оказались мои реакции, чтобы увернуться, и слишком непривычна была новая сила тяжести. Удар пришелся в челюсть, отчего ноги моментально взметнулись выше головы, а сам я, пролетев изрядное расстояние по воздуху, со всего маху грохнулся под ноги лейтенанту. Разумеется, получать по морде в условиях малого тяготения — совсем не то, что в нормальном гравитационном колодце, однако приятным это ощущение все равно не назовешь. Удар причинил боль, причем не столько физическую, сколько от унижения. Я хотел было ответить, но тут в нескольких сантиметрах от моего носа возникло дуло лейтенантского пистолета.
— Блэкледж, — растягивая слова, произнес офицер, — кто тебя просил? Приказа бить его не было.
— Так точно, сэр, — ответил рядовой Блэкледж и полушепотом добавил:
— Ну погоди у меня, сука!
Последняя реплика относилась явно не к лейтенанту.
— Майкл Руссо, — спокойно произнес тот. — Ты арестован по обвинению в дезертирстве из военно- космических сил Объединенных Наций. Тебя будут держать под охраной на Весельчаке до прилета 'Леопардовой Акулы' — крейсера военно-космических сил, после чего тебе будет предоставлен адвокат для защиты в военном трибунале, где тебя будут судить по законам военного времени. По тем же самым законам на твой корабль накладывается арест с конфискацией.
Я все еще сидел на полу, пытаясь встать на четвереньки. Хоть это и выглядит нелепо, но единственной моей мыслью было — что за дурацкое название для военного корабля:
'Леопардовая Акула'.
Вслух ее я не высказал.
И говорить им, что с конфискацией моего корабля у них номер так просто не пройдет, я тоже не стал.
— Встать! — скомандовал лейтенант. Он убрал пистолет, явно довольный разыгранной мелодрамой.
Я поднялся, приложив руку к ноющей скуле. Крови не было, но от синяка никуда уже не деться.
— Полагаю, вы даже не хотите посмотреть на мои дембельские документы? поинтересовался я. — На них стоит подпись капитана военно-космических сил Сюзармы Лир — пусть нечеткая, зато вполне законная.
Лейтенант ответил каменной улыбкой.
— Все станции системы подняты по тревоге, чтобы тебя арестовать, — сказал он. — Мы знали, что ты летишь сюда, хотя тебе лучше было бы оставаться за кордоном, у своих инопланетных друзей. И еще заруби себе на носу, что, оскорбляя капитана Лир, такие типы, как ты, могут лишь усугубить свое положение. Капитан Лир — героиня.
— Жаль, что ей не хватило геройства послать соответствующий рапорт, только и оставалось кисло вымолвить мне.
Для мрачных настроений были все основания. Я и не предполагал, что Сюзарме Лир хватит подлости подложить мне такую свинью, особенно после того, как мы по-хорошему обо всем договорились, однако ни
