Минус ангел

тьма… в последнюю секунду архангел почувствовал, что лежит на полу, а гость неожиданно исчез. Вместо слов слышался хрип, изо рта и носа лилась какая-то жидкость. Внезапно пространство начало вертеться с бешеной скоростью – все краски слились в сплошной калейдоскоп, лопнувший разноцветными брызгами.

…На пляже, куда ниспадали ступени виллы архангела, два краба лениво ползали вокруг желтого кокоса и никак не могли решить, с какой стороны просверлить клешней дырочку, дабы добраться до ароматного молока. Теплый ветер дул в раскрытое окно, и от него колыхались занавески…

Глава девятая Девушки топлесс (пятница, 10 часов 07 минут)

Калашников с Малининым стояли у Райских Врат, часто и нервно оглядываясь по сторонам. Огромные Врата устремлялись прямо в небо – не было видно, где кончаются зубцы толстых кирпичных стен, которые не пробила бы и атомная бомба. Они позвонили в блестящий медный колокол дважды – еще десять минут назад, но никаких признаков жизни по ту сторону Врат не наблюдалось. Малинин (что вполне естественно) психовал больше, ему с самого начала казалось, что в Рай их не пустят. Вся ночь прошла в утомительной дороге: сначала они тряслись несколько часов в грязной, заплеванной электричке, полной скинхэдов, торговцев порнухой и марихуаной – за образец мудрые креативщики Управления наказаниями взяли подмосковные и таджикские поезда – скрестив и то и другое. Прибыв в Чистилище (естественно, электричка опоздала на пару часов), парочка бегом пронеслась на лощеный перрон, где стоял фирменный райский экспресс. После того как недоверчивый кондуктор в ливрее и голубой фуражке, то и дело поглядывая на пришельцев, изучил их пропуска и пропустил через особую электронную машинку, оба заняли места в просторном купе. Малинин потрясенно молчал. Кондиционеры, кресла, обтянутые индийским шелком, динамики, транслирующие расслабляющую музыку, холодильник с бесплатными напитками. Унтер-офицер, не веря в происходящее, повторял, тряся головой, словно пенсионерка перед ценником в модном бутике: «Вот он, вот он, Рай-то, какой, оказывается». Калашников, настроенный более скептически, не разделял восторгов коллеги по поводу райских кущей – по его собственному представлению, это должно быть что-то другое, нежели шикарно оформленный поезд с халявной колой. Приняв из рук вежливой проводницы стакан чая, он задумался, глядя в окно, где проплывали белоснежные облака на фоне сказочно голубого неба. Экспресс несся со скоростью молнии, но это не вызывало головокружения. Все было прянично и как-то уж чересчур замечательно.

Когда они прошли сквозь раздвижные хрустальные двери, поднялись по роскошной витой лестнице из полупрозрачного агрского мрамора[2] и приблизились к вожделенным Райским Вратам, обнаружилось, что, вопреки обещанию, их никто не встречает. Круглая каменная будка с надписью «Справочная» (на двадцати языках) была пуста, и, судя по слою пыли на стульчике, в ней уже давно не сидели служащие. Бесплатный телефон-автомат не работал, зато фонтаны вокруг разбрызгивали сладкую душистую воду. Малинин вспомнил гигантскую толпу на входе в Адские Врата, давку, толкотню, полуразложившиеся тела (некоторые со следами ожогов или вообще без голов), пятиэтажный мат и грубых таможенников, потрошащих чемоданы грешников, – и снова умилился. Калашников же, напротив, панически предположил про себя, что Небесная Канцелярия передумала привлекать их к расследованию. Иначе чем можно объяснить такой холодный прием? Он судорожно дернул потертую веревку колокола еще раз, уже ни на что не надеясь. От звона у него едва не лопнула голова и завибрировали уши. Однако дверь Райских Врат вдруг задрожала и упруго отъехала в сторону – совсем как у шкафа-купе. В образовавшуюся щель выдвинулся мальчик лет десяти в белом хитоне, стриженный «под горшок», светловолосый и худощавый. Его «орлиный» крючковатый нос существенно портил в целом ангельскую внешность.

– Ну, чё трезвоните? – осведомился он на понятном обоим языке. – Тут вам не Город – с ночи человека искали, который бы смог по-русски хоть немного объясниться на первых порах. По арамейски-то вы ни фига не талдычите. – Паренек с аппетитом откусил от большого сочного яблока. – Ладно, заходьте, милости просим. Только сначала на таможню – такие правила. Меня Дмитрий зовут, если что – можете называть просто Димон.

Троица медленно прошла по мощенной блестящим желтым кирпичом дороге к огромному полупрозрачному пятиэтажному комплексу, выполненному в футуристическом стиле. Казалось, вся эта многотонная конструкция сейчас оторвется от фундамента и улетит в космос, как диковинный инопланетный корабль. Повсюду развевались голубые флаги, а из динамиков лилась все та же негромкая умиротворяющая музыка. Они вошли в ультрасовременную приемную с плазменными телевизорами, скрипящими диванами из искусственной кожи, а также рентгеновской установкой и металлоискателем, по обе стороны от которого стояли два человека в голубой форме – высокий, упитанный мужчина лет пятидесяти и столь же полненькая девушка. Мальчик пожал обоим руки и с важным видом уселся на один из диванов, догрызая яблоко. Таможенники приветствовали гостей дежурными улыбками и вежливо предложили предъявить для осмотра «то, что не положено к ввозу».

– А что именно не положено? – спросил Калашников.

Таможенница произнесла что-то по-арамейски. Мальчик кивнул.

– Порнография есть? – спросил он, уставившись почему-то на Малинина.

– Даже в купальниках изображения запрещены, учти это, мужик. Хотя, если бы ты был индийским праведником, тебе бы хоть «Кама Сутру» разрешили.

Малинин с тяжелым выражением лица потянул из кармана колоду карт, где были изображены девушки топлесс. Калашников широко раскрыл глаза.

– Серег, ты чего, вконец обалдел? – прошептал он, косясь на мальчика. – В Рай голых баб тащишь?! Да еще и на картах? Из тебя же котлету сделают.

– Я чего-то не подумал, вашбродь, – тоскливо проскулил Малинин, трясущимися руками роняя карты на отполированный стол. – Предполагал, может вечерком время скоротаем после работы? Привык в Городе-то…

По прошлому опыту Калашников знал: объяснять что-либо Малинину с его чудесной деревенской непосредственностью было в принципе бесполезно.

– Далее – алкогольные напитки, – неумолимо переводил мальчик. – Сдаете на хранение. При возвращении назад вам все вернут. Водку, пиво, коньяк, самогон, кальвадос, вино, даже брагу с собой иметь не дозволяется.

По щеке Малинина скатилась непрошеная слеза. Его губы задрожали. Калашников не на шутку испугался за подопечного и сжал ему плечо, что означало: «Спокойствие, Серега, только спокойствие». Унтер-офицер рывками отстегнул две объемистые армейские фляжки, подвешенные под мышками справа и слева, и швырнул их прямо перед таможенниками.

– Подавитесь, – рыдающим голосом сказал он, с откровенной злобой глядя в бесстрастные зрачки крылатых существ, закутанных в отглаженную голубую форму. – Я вообще не пойму, какой же это к матери Рай для русского человека, если здесь даже клюкнуть по-человечески нельзя?! Это не Рай, а…

В этот момент Калашников, решив, что сжатие плеча не действует, очень сильно ударил Малинина в бок локтем. Сначала один раз, потом второй.

– Ах, ну ежели такие правила, тогда что ж тут… оно конечно, – Малинин поднял картуз и взял с макушки еще одну, маленькую фляжку. – Однако о подобных вещах предупреждать сразу полагается… если б мне раньше знать, я бы… а прямо тут употребить нельзя? Мы б с его благородием быстренько…

Таможенник сурово покачал головой, и Малинин окончательно смирился со своей участью. Далее уже без протестов были отобраны сигареты, ДВД-плеер, диски с фильмами и свежие городские газеты. Набив конфискованным ящик приличных размеров, служащие предложили обоим расписаться, причем Малинин по привычке начал искать ножик, чтобы порезать руку: в Городе всегда расписывались кровью. После росписи гостям были выданы две крохотные электронные пуговицы – их сразу же приклеили к уху.

– Это автоматический переводчик-ретранслятор, – бодро растолковал мальчишка Дмитрий. –