В восемнадцать лет дочь вышла замуж за студента, с которым познакомилась где-то на танцах. Через своих людей Фартовый пробил его на вшивость и, услышав, что за парнем нет никаких косяков, облегченно вздохнул.
А еще через год у них родилась чудная дочурка, которую нарекли Вероникой. Услышав об этом имени, Фартовый невольно вздрогнул, его тут же бросило в холод, – именно так звали его мать. Получается, что ее душа возродилась через многие десятилетия.
Не удержавшись, он, пренебрегая данными себе обетами, подошел к дочери поближе, когда она держала на руках младенца, и к своему немалому удовольствию обнаружил, что на правой щеке у дитяти точно такая же родинка, какая имелась и у его матери.
Именно с этого времени он стал переводить на счет дочери значительные суммы. Фартовый даже поселился неподалеку от дочери, чтобы видеть ее и внучку каждый день. Разве могли они подумать о том, что доброжелательный дядька, у которого всегда находится для них доброе словечко, и есть их отец и дедушка.
Все эти годы он не выпускал из вида ни дочь, ни внучку, и ненавязчивой опекой, совершенно незаметной со стороны, оберегал обеих от возможных неприятностей. Вероника даже не подозревала о том, что все эти годы она находилась под присмотром деда, контролирующего каждый ее шаг.
И вот сейчас ее дальнейшая судьба от него совершенно не зависела. Следовательно, девочка уже выросла. Единственное, что он мог для нее сделать, так это смягчить удар при ее возможном падении.
Фартовый помнил всех мальчиков своей девочки. На первом курсе Вероника сошлась с парнем из параллельной группы, – высокий блондин с грустными глазами сумел очаровать многих девиц, но предпочтение отдал Вике. На первый взгляд они были неплохой парой, во всяком случае, Фартовому он приглянулся. После некоторого колебания он решил пробить его по своим каналам, и, как оказалось, блондин был наркоманом со стажем.
Достаточно было провести с ним всего лишь одну разъяснительную беседу, чтобы этот моральный урод отлип от Вероники. Бедная девочка тогда так и не поняла причину его неожиданного охлаждения и очень остро переживала разрыв. Время показало, что Фартовый оказался прав, – блондин умер от передозировки в одном из городских скверов, заразив перед самой смертью какой-то гадостью случайную подругу.
На третьем курсе Вероника влюбилась в одногруппника – Никиту Зиновьева. В качестве предстоящей партии парень был весьма неплохой кандидатурой, правда, занимался хитой, но подобное занятие можно было воспринимать как издержки юности. Получит профессию, повзрослеет и тогда поймет, что существуют куда более привлекательные способы заработать на жизнь.
И вот только теперь выяснилось, что Никита оказался внуком того самого человека, который входил в группу, охранявшую груз, что доставлялся шестьдесят лет назад на грузовике в лагерь, где мотал срок отец Георгия Фартового, которого и звали точно так же. Именно он рассказал сыну о контейнере с алмазами, о бунте и о том краснопогоннике, который не стал добивать его, раненого. Именно отец завещал найти этого человека, завладевшего невероятным количеством алмазов, но убивать его не велел, наказав подарить жизнь за жизнь.
Пути Фартового и Прохора Тарасова пересеклись несколько лет назад, когда потребовалось перевести из Лефортово в Печорскую зону вора в законе Федора Лесного. Смотрящий Екатеринбурга по большому секрету сообщил, что у грузинских воров имеется человек, обладающий немалыми возможностями, который способен осуществить подобный перевод за соответствующее вознаграждение. И если он сумеет найти к грузинам подходящий подход, то они смогут свести его с нужным человеком.
В грузинской общине у Фартового было немало приятелей, но кавказцы не любили объединяться с чужаками даже для дела, предпочитая работать с земляками. Был в их среде и должник Фартового, вор в законе Саквиладзе. Он угодил в молодости на чалку, где Жора Гуньков был в авторитете и пригрел молодого вора, сделав его впоследствии своим подпаханником.
Саквиладзе был человеком благодарным, так что вряд ли он мог позабыть добро.
Как и предполагал Фартовый, Саквиладзе в помощи не отказал, и уже через день свел со своим доверенным человеком. Потребовалось всего лишь десять дней, чтобы Федя Лесной оказался на Печорской зоне, что говорило о немалых возможностях нового знакомого.
Поначалу Тарасов не произвел на Фартового особого впечатления, для больших дел он выглядел слишком усталым, но узнав, что раньше тот возглавлял службу ФСБ области, Георгий понял, что это знакомство является весьма и весьма ценным.
С этого дня и началось их сотрудничество. За свое содействие Тарасов брал немало, но его услуги того стоили.
Вторая просьба, с которой Фартовый обратился к Тарасову, заключалась в том, чтобы собрать материал о человеке, который когда-то пощадил его отца и завладел алмазами на баснословную сумму.
Через несколько дней Сивый положил на его стол подробный отчет о проделанной работе, где имелись фотографии из архива НКВД, дополнительно свидетельствующие о немалых возможностях Тарасова.
– Мне пришлось повозиться, – сказал Сивый. – Заинтересовать кое-кого из очень серьезных людей. Информация не подлежала рассекречиванию. Думаю, что ее не рассекретят еще лет пятьдесят.
– Чекисты умеют хранить свои тайны... Как все-таки тебе это удалось?
– Связи и деньги. Все хотят жить богато. Вот возьми хотя бы, например, меня. Я генерал-лейтенант в отставке, а думаешь, мне на жизнь хватает? У меня целый хвост детей и внуков. Едва концы с концами свожу! – в отчаянии воскликнул Тарасов. – Так что если бы не мои скромные возможности, то и не знаю, как бы дальше жил.
– Не переживай, я добавлю, – пообещал Фартовый.
– Это будет справедливо.
– Так вот, настоящее имя этого человека Куприянов Степан Иванович, подполковник НКГБ. Откуда ты его знаешь? – с интересом спросил Тарасов.
– Продолжай, – хмуро отвечал Фартовый.
– Хорошо. После войны он жил по документам на имя Павла Александровича Зиновьева. В сорок пятом был разжалован...
– За что?
– В деле об этом говорится немного, только в самых общих чертах. Что-то он там не поделил с неким Коробовым Григорием Петровичем, майором из «Смерша». По тем временам организация была серьезная, да и сейчас при упоминании о них многих в пот бросает. Так что его разжаловали и отправили куда-то в лагерь охранять серьезный груз. Но что самое удивительное, Коробов и Куприянов попали в одну группу. Хотя если вдуматься, то ничего в этом удивительного нет, чекисты любят подобные вывороты.
– И куда подевался этот Коробов?
Тарасов пожал плечами:
– Неизвестно. Я наводил о нем справки, но он просто исчез. Как теперь вот и Куприянов, который Зиновьев. Что-то слабо верится в то, что такой волчара ухитрился сгореть на собственной кухне.
– Отец мне про каких-то троих говорил, которые в сорок пятом за секретный груз отвечали, – отважился на признание Фартовый. – Он сидел в этом лагере.
– В то время там был совершен массовый побег.
– Отец его и организовал.
Тарасов с интересом посмотрел на Фартового и удивленно протянул:
– Дела... Как раз в это время из лагеря пропал контейнер, и как поговаривают, он был наполнен алмазами.
– Не зря говорят, – туманно ответил Фартовый.
– Хм, надо же как бывает. Хочу тебе сказать, что это дело никогда не будет закрыто.
– А как по-твоему, почему скрывается Зиновьев?
– Я могу только предполагать. Возможно, потому, что он не сумел уберечь доверенный ему контейнер. По тем временам с него могли спросить очень строго.
– Но ведь прошло время, сейчас он может открыться.
– Следовательно, у него есть что скрывать. Может, он как-то причастен к пропаже контейнера. Может, он его и припрятал? – выдвинул смелое предположение Тарасов.
Глаза Фартового нехорошо блеснули.
