притащили из садовой беседки стол и водрузили лестницу на него. Этого вполне хватило.
Правда, сооружение получилось очень шатким, поэтому мы решили: я буду удерживать лестницу на столе, а Катя осторожно поднимется по ней в окно.
Моя боевая подруга, с трудом сохраняя равновесие, храбро поднялась наверх и вцепилась руками в подоконник. И тут меня охватило сомнение.
— Эй, — тихонько позвал я Катю, — подожди немножко.
— Что случилось?
— Мне кажется, мы занимаемся противоправным делом.
— Каким это, Ким? — удивилась Катя.
— Ну, мы фактически вламываемся в чужой дом!
— Как это вламываемся?!
— Понимаешь, это похоже на квартирную кражу. По закону это не положено. Так нельзя.
— Но мы же возьмем свои деньги, — возразила она сердито. — Чужое нам не нужно.
— Это не имеет значения.
Мне и самому было чертовски неприятно, что я затеял этот разговор. И попытался как-то замять дело. Но Катя уже вышла из себя.
— Послушай-ка, — прошипела она, — если некто стащил наши деньги и спрятал их у себя дома, мы что же, не имеем права пойти туда и забрать их?
— Не знаю, Катя. Наверное, так делать все же нельзя.
— А что надо делать в таком случае?
— Собственно, мы должны были удовольствоваться одним — заявить в полицию. А там знают, как следует действовать по закону.
— Если мы сами решим эту проблему, то очень поможем полиции. Уже одно то, что сбережем ее время, многое значит, — нашлась она.
— Конечно, это так. Но закон есть закон.
— Кто это сказал?
— Мой отец.
— Фу-ты, — презрительно усмехнулась Катя. — Вы, мужчины, вечно думаете: в мире нет ничего важнее закона.
Мне очень понравилось, как она сказала: «Вы, мужчины». Я только было хотел ответить, но она продолжила:
— Если бы мы передали дело полиции, то она произвела бы обыск в доме, нашла по нашей подсказке деньги и вернула их нам. Верно?
— Да, я тоже так думаю.
— И тогда Лаурсена сажают в тюрьму. А хорошо ли это, сделать несчастным даже плохого человека, разбить ему жизнь? Так что, если мы проникнем в дом сами и вернем свои деньги, то это будет гораздо надежнее — банкноты сразу же окажутся в наших руках без судебной волокиты — да и быстрее. К тому же Лаурсен не попадет из-за этого в тюрьму. А если его и посадят, то не из-за наших денег. И вообще, мне кажется, что законы подчас довольно глупые.
С этими словами наша амазонка взобралась на подоконник.
Через несколько минут Катя открыла входную дверь и тихонько окликнула меня. Было темно. Она взяла мою руку и провела по коридору. Затем мы вошли в комнату. Отпустив мою ладонь, она стала копаться в печи.
— Есть! — торжествующе воскликнула она, расправила скомканную газету, вынула оттуда деньги и передала их мне. Я пересчитал банкноты. Их было десять. Новеньких, немного помятых, но совершенно целых. Какое чудесное чувство — снова держать их в руках!
Катя затолкала газету обратно в печь и закрыла дверцу. Мы вышли на улицу и захлопнули за собой дверь. Затем убрали лестницу и стол. Дело было сделано.
Оказавшись на улице, мы некоторое время молчали. А когда отошли от дома и очутились на более или менее освещенном месте, я сказал:
— Подожди чуть-чуть. Давай присядем.
Опустившись на траву, я достал деньги и протянул их своей подруге. Затем отыскал лист бумаги, на котором были записаны номера банкнот.
— Я прочту вслух номера, а ты сравни их с теми, что стоят на деньгах, — попросил я. — Итак, приступим. № 6712724?
— Да, — подтвердила она, перебрав несколько банкнот.
— № 6712725?
— Да, — вновь откликнулась Катя и добавила: — Знаешь, тебе не нужно больше называть номера. Я уже подобрала их по порядку. Следующий номер оканчивается шестеркой. Потом идут семерка, восьмерка и девятка. И в заключение — тридцать, тридцать один, тридцать два и тридцать три. Да, это наши деньги. Впрочем, мы это и так знали. Зачем тебе понадобилось проверять?
— Понимаешь ли, я чувствую себя увереннее, когда знаю, что все в полном порядке, — пояснил я.
С этими словами положил банкноты в задний карман брюк и тщательно застегнул его, чтобы они случайно не выпали. И тут же мы побежали к лесу. По пути я рассказал о метках, которые обещал оставлять Очкарик. И действительно, на опушке, там, где начиналась лесная тропинка, мы заметили несколько маленьких клочков бумаги.
Мы углублялись в лес все дальше и дальше. Вдруг послышался какой-то шорох. Я мгновенно остановился. Катя налетела на меня сзади и тоже замерла. Наступила такая тишина, что мне слышно было, как часто бьется ее сердце.
— Это я, — послышался шепот, и из темноты выступил Эрик. — Очкарик идет за ним. Лаурсен колесит по всему лесу и собирает свои силки и капканы. Нам нужно только подстеречь его, и он сам попадет в наши руки. Рядом с тем местом, где мы сидели с «лесным человеком», браконьер установил капкан. Я договорился о Очкариком, что мы подойдем прямо туда и спрячемся.
Идея показалась мне хорошей. Минут через десять мы отыскали нужное место, не потратив на это много времени и усилий. Потом осмотрели капкан. Он был снабжен ржавыми железными челюстями с ужасно острыми зубами. Горе бедному животному, которого угораздит попасть в него!
Мы прождали примерно полчаса, молча притаившись в густой траве. Мы ненавидели живодера, уничтожавшего лесных зверюшек. И эту ненависть обращали на комаров, которые не давали нам покоя. Наконец, послышались торопливые шаги. Это был Лаурсен. Прижавшись к земле, мы перестали обращать внимание на мошкару.
Браконьер включил карманный фонарик лишь тогда, когда оказался рядом с капканом, и нагнулся, чтобы снять его. Нас увидеть он не мог, но я боялся, что он услышит стук моего сердца, так сильно оно билось. Вдруг я понял, что совершенно не знаю, как нам быть дальше.
Но события развернулись сами собой. Эрик вдруг вскочил и с криком «Держи его!» набросился на Лаурсена. От неожиданности тот выронил фонарь. Я прыгнул сзади на него и сжал руками его шею. Все трое мы свалились на землю. Я ужасно боялся, чтобы кто-нибудь из нас случайно не угодил ногой или рукой в капкан. Ведь Лаурсен не успел отключить его механизм, прежде чем Эрик набросился на него. Мы бешено колотили друг друга. При этом никто не издал ни звука. Я никогда не думал, что у меня столько сил.
Тут появился Очкарик, продравшийся сквозь заросли кустарника. Услышав шум, он понял, что началась свалка, и поспешил на помощь. Катя тоже присоединилась к нам. Она схватила браконьера за ноги и не давала ему пустить их в ход.
Итак, нас стало четверо против одного. На плече у Лаурсена была свернута веревка, на которую он подвязывал собранные силки и капканы. Отпустив на мгновение вора, я попытался овладеть веревкой, чтобы связать его. Но ему удалось увернуться. Вскочив на ноги, он сбросил с себя Эрика и Очкарика.
Освободившись, Лаурсен, не теряя ни секунды, бросился прочь через подлесок. Около капкана остался невыключенный карманный фонарик. «Идиот! — ругал я себя. — Преступник сейчас скроется. И в этом моя вина!»
— Все за ним! — крикнул Эрик и начал преследовать беглеца. Мы тоже не стали медлить. За нами
