патологоанатому выписал!
Вслед за лицом мелькнули кадры с «пежо» на стоянке, потом труп профессора в реанимационном автомобиле и снова фото Пастуха. Диктор лопотал по-итальянски, но ошибиться было невозможно, и Сергей понял, что дела его плохи: на него повесили убийство. Значит, теперь объявят в розыск, перекроют дороги, и в аэропорт просто так уже не припрешься. В отель тоже возвращаться нельзя — жди джентльменов в засаде. Приходилось срочно принимать какое-то решение и как можно быстрее убираться из этого города. План выстроился в голове за несколько минут, и с этого момента Пастух перестал бесцельно бродить по городу. Теперь он действовал четко и быстро: купил все необходимое, начиная с фонаря и заканчивая простыми, без диоптрий, очками, сменил одежду, чтобы быть окончательно не похожим на свою фотографию, показанную по телевизору. После чего на городском автобусе добрался до окраины города и исчез из Флоренции.
Он шел вдоль шоссе, пересекая поля подсолнухов и пшеницы, а вокруг постепенно спадал дневной зной и начало быстро темнеть. Вскоре над Тосканой окончательно сгустился сумрак и вместе с ночью опустилась прохлада. Идти стало легко. Пастух только пару раз выглядывал на шоссе, но этого хватило, чтобы заметить полицейские патрули, останавливающие машины. Видимо, в этой процветающей стране никому и в голову не могло прийти, что в конце двадцатого века кто-то способен передвигаться на своих двоих. Собственно, это и был план Пастуха. До аэропорта в Ливорно километров сто, но четверть из них он запросто покроет пешком и таким образом заметет следы… Уже далеко за полночь Сергей добрался до небольшого селения. Там не было видно ни карабинеров, ни полиции, ни каких-либо признаков внимания к убийству во Флоренции.
Быстро перекусив в небольшой пиццерии, он снова вышел на шоссе и решил проголосовать. Спустя полчаса какой-то немец-дальнобойщик согласился его подбросить, и остаток пути до Ливорно Пастух продремал вполглаза, развалившись на сиденье мощного магистрального «мерседеса». У аэропорта он оказался в самое подходящее время суток — на рассвете, и теперь ему оставалось сделать последнее усилие, чтобы попасть домой. Как-то сама собой возникала уверенность, что осложнения возникли только на чужой территории, и стоит лишь вернуться, как все утрясется. Обманчивая мысль, но придающая силы… Аэропорт был огорожен бесконечным двухметровым сетчатым забором с колючей проволокой поверху. Но кому, спрашивается, страшен сетчатый забор в мире, где давно изобретены кусачки? Через двадцать минут Пастух уже оказался по ту сторону ограды, успев даже замаскировать свои лаз, а еще через некоторое время он с удобством расположился на крыше ангара, разглядывая окрестности.
Нет сомнений, что если у его преследователей хватило ума застрелить человека среди бела дня в центре миллионного города на глазах у сотен свидетелей и свалить это на него, то уж перекрыть аэропорт они тем более догадаются. Только Пастух вовсе не собирался лезть через аэровокзал на свой рейс. Он собирался найти вариант поспокойней, и теперь, достав бинокль, он выбирал. Среди «джумбо-джетов» и А- 300, принадлежащих «Дельте», «Бритиш эрлайнз» и прочим «люфтганзам», Пастух обнаружил родной Ил-76 под загрузкой. Это уже было кое-что подходящее, и он сосредоточил внимание на нем. До грузового самолета с надписью «Транс-авиа» по прямой было километра два, но идти по открытому полю, внаглую, Пастух не рискнул. К чему зря напрашиваться?
Он проследил путь, проделываемый грузовиками, доставлявшими к самолету какие-то коробки. Путь этот пролегал метрах в трехстах от ангара, а нескончаемый ряд складов мог значительно облегчить задачу, прикрывая от чужих глаз.
Дальнейшие его действия нарисовались сами собой, и, не раздумывая больше, чтобы успеть, пока идет погрузка, Пастух спустился на землю. Каждый грузовик при въезде на летное поле притормаживал около какого-то сонного итальянского чиновника, который делал пометки в блокноте и отпускал машину. На это у него уходило секунд двадцать — более чем достаточно для Сергея.
Дождавшись очередной машины, он стремительно нырнул под днище, мертвой хваткой прицепился там и через пять минут, никем не замеченный, оказался у самолета. Пока грузчики-итальянцы перетаскивали коробки в трюм лайнера, Пастух ползком переместился под опущенную аппарель, и теперь ему оставалось самое трудное — проскочить незаметно на борт. Он даже было собрался схватить одну коробку и нахально занести ее внутрь, но в последнее мгновение решил не рисковать. Ему повезло: в какой-то момент грузчики в ожидании задержавшегося фургона отошли метров на тридцать от самолета — перекурить. Два раза приглашать Пастуха не было необходимости. Несколько ловких движений, и он оказался на борту, между штабелями коробок, где его и сам черт не нашел бы. Полдела сделано.
Потянулось нудное ожидание. Ну что ж, подумал он, будем считать это передышкой перед второй половиной дела.
Теперь бы побыстрее добраться до Москвы, и именно до Москвы: неожиданно Пастуху пришла в голову очень нехорошая мысль, что российский самолет совсем не обязательно должен лететь в Россию, что если его зафрахтовали, тогда у него, Сергея Пастухова, есть все шансы оказаться где-нибудь в Западной Сахаре или Перу. Вот это будет номер! Что же тогда, в самом деле, угонять этот самолет, что ли?..
Но вот закончилась погрузка и все стихло, а потом послышались шаги и прямо над затаившимся Пастухом раздались голоса:
— Петрович, ну что, скоро там?
— Скоро. Таможню пройдем и будем запускаться.
— Ну, сейчас геморрой начнется… — Да куда там геморрой! Наши фирмачи макаронников уже подмазали, так что часа через три будем в «Совке».
— Да ну! Таможня, значит, дает добро?
— Вот именно… Послышался смех, и голоса стали удаляться. У Пастуха отлегло от сердца.
Пока что везет. Во всяком случае, этот борт идет домой.
Макаронники оказались «подмазанными» как полагается и трюм вообще не стали осматривать. Что-то полопотали по-своему и свалили. Тут же скрипнула поднимающаяся аппарель, стало темно, и наконец загудели, засвистели двигатели, самолет вздрогнул, задрожал и начал выруливать на взлетную полосу… Когда тяжелая машина, оторвавшись от аэродромного бетона и набрав высоту, легла на нужный курс, дверь кабины пилотов раскрылась и в проеме появилась улыбающаяся физиономия Пастуха.
— Слышь, мужики, где у вас тут отлить можно? «Мужики» остолбенели. Рука командира экипажа медленно поползла к кобуре на поясе.
— Но-но, земляк, — тихо, но убедительно предостерег блатной интонацией Пастух, — не шути.
Через пять секунд все личное оружие экипажа оказалось у него.
— Как вы оказались на борту?
— Каком кверху. Не задавай много вопросов, ты не опер… Я смотрю, мужики, вы на родину намылились? Так нам по пути.
— Я должен сообщить о вас на землю… — Тебе что, летать в загранку надоело? Или жить? Или, может быть, ты давно с братвой не общался? Не форсируй, командир, если хочешь разойтись без базара. — Пастух как бы ненароком поигрывал пистолетом. — Короче, мужики, кладу штуку гринов, и мы в расчете. Я бесследно исчезаю, вы не шумите, и все довольны. Очень советую согласиться.
Трудно сказать, что больше повлияло на экипаж: вооруженный бандит здесь, за спиной, угроза разборок в Москве или все-таки тысяча долларов живых денег. Но так или иначе, а командир согласился.
— Вот и ладушки, — обрадовался Пастух и бросил ему пачку десятидолларовых купюр:
— Держи, земляк. Пушки получите на земле… Кстати, когда мы будем в Москве?
Пилоты переглянулись, и командир со скрытой издевкой ответил:
— Родина у нас большая. Мы, собственно, в Ростов, старичок.
Пастух несколько приуныл. Крюк в тысячу километров никак не входил в его планы.
— Давайте-ка, мужики, на Москву править.
— Парень, у нас не такси. Просто так в Москву не зарулишь.
— А надо. — Для убедительности Пастух поиграл пистолетом.
На секунду он представил себя со стороны и чуть не сплюнул от отвращения.
Этакий ублюдок, каких он привык давить при всякой встрече. Но, к сожалению, это был единственный, а главное, самый быстрый способ достичь цели.
— Ну давай сообщим на землю, что ты взял нас в заложники. Сядем без проблем, — предложил командир.
