— Нет, там тупик, — радостно отвечал Вадька. — Я с другой ветки Штиглицев, адмиральской.
— Ну, я и говорю: Крузенштерн… — констатировал Вовочка.
Веня потряс головой. Водка из сифона, как и всякое неконвенциональное оружие, действовала быстро и разрушительно.
— Вадя… слушай, Вадя… — язык ворочался медленно, неохотно, словно сначала долго взвешивал, стоит ли слушаться. — А зачем нам на четверых целый особняк? Хватило бы столика…
— Да ты чего? — искренне удивился Вадька. — Хочется, чтоб красиво. Чтоб погулять, как надо. Чтоб с размахом. Да и это ж прикол какой, ты подумай: особняк Штиглица! Помнишь, как мы тогда на кладбище удивились, у той могилки с ангелом? Так это то же самое, въезжаешь?
Веня неуверенно кивнул.
— Так… — громко сказал Вадик и подвигал ладонями по коленям. — Так…
Все молчали.
— Кстати, сколько нам тогда было? — спросил Веня. — Ну, тогда, на кладбище, когда Витька прочитал надпись?
— Десять… — Витя улыбнулся. — Третий класс. Вадька тогда еще своей фамилии стеснялся, помните?
В салоне лимузина снова повисло молчание.
— Может выпьем? — Вадька хлопнул в ладоши, потянулся за бутылкой.
— Постой, не гони, — остановил его Витя. — Цели быстро нажраться пока не стоит.
Вадька послушно кивнул. Остаток дороги они ехали в молчании, думая каждый о своем. Наконец лимузин остановился. Знакомый крепыш в черном костюме открыл дверь.
«Как же он успел с моими документами и с багажом? — подумал Веня. — Не может быть…»
— Это не тот, — хлопнул его по плечу Вадька, правильно угадав причину вениного удивления. — Похожи они у меня. Как горсть патронов. Специально так подбираю, чтоб потом не жалеть.
— Не жалеть?
— Ну да. Кто ж на войне патроны жалеет?
— На войне?
Они стояли в темном внутреннем дворе, с тыльной стороны какого-то большого здания. На ближнем к лимузину подъезде висела табличка: «Служебный вход». Телохранители с топотом распределялись вокруг, озабоченно оглядывая окрестные окна и крыши. Одинаковые пиджаки у них одинаково пузырились подмышкой, из-за одинаковых воротников вокруг одинаково бычьих шей змеились одинаковые проводки; более всего они напоминали плохо прорисованных персонажей дешевой компьютерной игры. Горсть патронов…
— Пошли, пошли! — заторопился Вадик, с видимым облегчением возвращаясь в роль хозяина праздника.
Миновав лифт и несколько коридоров, они оказались в большом зале с высоким лепным потолком. В узорах лепнины чередовались серпы с колосьями, молоты с тракторами и накренившиеся от полноты содержимого чаны, изливающие не то сталь, не то зерно. Вдоль стен стояли разнокалиберные бюсты советского времени: буйная волосня Маркса сменялась блеском ленинской лысины, далее следовала густая шевелюра генералиссимуса, за которой светился голый череп Хрущева и снова — пышная прическа Брежнева, и снова — лысая голова Горбачева. В этом размеренном чередовании лысин и волос нельзя было не усмотреть торжество основополагающего принципа единства и борьбы противоположностей.
Паркетный пол сиял; в дальнем торце зала вокруг низенького, уставленного бутылками и холодными закусками столика были правильным полукругом расположены четыре огромных кожаных кресла небесно- голубого цвета. На спинках кресел сияли расправленными белоснежными рукавами махровые халаты с огромными вышитыми монограммами участников торжества.
— Пожалуйста! — гордо воскликнул Вадик, делая широкий приглашающий жест. — Занимайте места согласно купленным билетам!
— Да-а… — протянул Витя. — Это почем же они куплены, билеты-то?
Вадик пожал плечами. Удивление друзей было ему явно приятно.
— Не знаю, — небрежно сказал он. — Честно говоря, я билеты не люблю покупать. В очереди стоять… зачем? Так что пришлось приобрести все здание и слегка переоборудовать. Бывший районный Дворец культуры.
— Это и теперь Дворец культуры, — мрачно заметил Вовочка. — Твоей культуры.
Вадик снова пожал плечами, на этот раз с досадой.
— Кончай, Вовик, не порть праздника. Ребята, давайте, располагайтесь. Переодеваемся…
Он взял свой халат и молча пошел к двери в боковой стене зала. Веня укоризненно посмотрел на Вовочку:
— Зачем ты его обижаешь? Смотри, как человек старается…
— Ничего, — хмыкнул Вовочка. — С этого типа обида — как с гуся вода. Или не помнишь?
Переодевались в боковой комнате, где на каждого был выделен отдельный, обозначенный именем шкаф. Открыв его, Веня обнаружил смокинг и туфли и понял, почему Вадик интересовался по телефону его размерами. В зал Веня вернулся первым, откупорил бутылку шампанского и дожидался друзей с бокалом в руке.
— Я хочу, чтобы мы выпили за Вадьку, — сказал он, когда все собрались. — За нашего дорогого Штюбинга, который так постарался для того, чтобы нам было сейчас хорошо. А если, дорогой Вадька, кое- кто иногда покусывает тебя, так это ведь никак не со зла, а исключительно ввиду несовершенства окружающей среды, которая, к сожалению, не состоит сплошь из таких, как ты. Будь здоров, дорогой!
Выпили. Вовочка вновь прослезился и пошел обниматься с хозяином. Несколько секунд они так и простояли, обнявшись и похлопывая друг друга по белым махровым спинам.
— Спасибо, Венечка, — сказал Вадик, оторвавшись наконец от Вовочки и удивительно быстро вернув себе прежний хозяйский вид. — Прошу всех садиться. Начинаем культурную программу. Для начала познакомьтесь с моим домашним животным.
Он хлопнул в ладоши. Входная дверь распахнулась, за ней послышались шум, возня, сдавленные ругательства, и какие-то странные звонкие шлепки, похожие на пощечины.
— Вадя, по-моему, там кого-то бьют… — осторожно заметил Витя.
— Идиоты! — закричал Вадик. — Всех уволю! Ничего нельзя поручить…
В этот момент раздался особенно громкий шлепок, и в зал влетел лоснящийся темно-коричневый бегемот, размерами с очень большого хряка. Вид у него был чрезвычайно раздраженный, и для того, чтобы это понять, не требовалось защищать диссертацию по психологии гиппопотамов. Пробежав несколько метров, он остановился, недовольно обозрел зал, угрожающе хрюкнул и со всех ног бросился к сервировочному столику.
— Держи его! Держи! — завопил Вадик. — Идиоты!
Тут только Веня заметил, что за животным тянется толстая цепь, на которой висят по меньшей мере пятеро крепышей в черных костюмах, безуспешно пытающихся затормозить рвущегося вперед бегемота. Тщетно! Разъяренная скотина неуклонно приближалась к столику с закусками и к людям в белых халатах.
— Вадя… — испуганно проговорил Витька и судорожно вцепился в подлокотники кресла. — Вадя!
— Спокойно! — заорал Вадик. — Ситуация под контролем! Стоять, падла!
То ли эта незаслуженная грубость обидела бегемота, то ли возымели наконец свое действие усилия крепышей, но он внезапно остановился, как вкопанный, приблизительно метрах в пяти от кресел. Витька перевел дыхание.
— Последний раз я был так испуган… — начал он, подумал и закончил: — Собственно, никогда.
— Ерунда! — выкрикнул Вадик, не отрывая взгляда от животного. — Смотрите! Теперь начинается самое главное!
Бегемот еще раз хрюкнул, на этот раз намного более миролюбиво и повернулся к бюстам вождей. Неторопливо переваливаясь на коротких ногах, он подошел к Горбачеву, понюхал, фыркнул и перешел дальше, к Брежневу.
— Смотрите, смотрите… — повторил Вадик, предостерегающе приподняв руку. — Выбирает…
