Ариадна

Выходитъ.

Арiадна

(вслeдъ). — Кiи въ столовой, на буфетe, должно быть. (Смeется.) — Вотъ ужъ не упуститъ минуты.

Лапинская

(задумчиво). — Черезъ десять лeтъ этотъ молодой человeкъ будетъ вице-губернаторомъ.

Арiадна

(подходитъ и обнимаетъ ее). — Ахъ ты, Лапка ты моя сердешная. Болтунъ мой.

Лапинская.

 — То болтунъ, то дeвченка. Такъ весь вeкъ щенкомъ и проживешь.

Арiадна.

 — Ну, я тебя очень люблю.

Лапинская.

 — Ты теперь счастливая, и всeхъ любишь.

Арiадна.

 — Не всeхъ. (На минуту задумывается.) Ты это сказала будто съ упрекомъ.

Лапинская

(живо). — Нeтъ, нeтъ, безъ всякаго упрека.

Арiадна

(горячо, со слезами въ голосe). — А… а я вeдь… совсeмъ было… и какъ это странно, ахъ почти чудо, что меня Богъ спасъ.

Лапинская.

 — Конечно, Богъ спасъ.

Арiадна.

 — Нeтъ, пойми: ну на что я годна? Только любить. Но ужъ какъ! На небe остаются знаки такой любви.

Лапинская.

 — Отравиться хотeла. Я понимаю.

Арiадна.

 — Да, но и онъ… То-есть меня Сергeй удержалъ, случайно. А потомъ такъ вышло, что я поняла… (конфузливо.) Ну, всетаки, какая-бъ я ни была, и сумасшедшая, и грубая иногда… всетаки Леонидъ тоже… я поняла, что не безразлична ему.

Лапинская

(съ улыбкой.) — Твой Леонидъ безъ тебя — нелeпое зрeлище. (Пауза. Арiадна задумалась.) Это великое счастье. (Вздохнувъ.) Вы вмeстe должны быть.

Арiадна.

 — Я вотъ и живу сейчасъ… Ужъ не знаю, все какое-то особенное.

Лапинская

(беретъ отдeльныя ноты на клавiатурe). — А я визиря своего отшила.

Арiадна.

 — Что-жъ у васъ произошло такое?

Лапинская.

 – Да то и произошло, я ему все отписала. Нeтъ, будетъ съ меня.

Прiотворяется дверь изъ залы, выглядываетъ голова Саламатина.

Саламатинъ.

 — Виноватъ, Арiадна Николаевна, вспомнилъ: въ третьемъ геймe вы аутъ сдeлали, а мы засчитали его какъ райтъ.

Арiадна

(машетъ на него рукой.) — Какой скучный!

Саламатинъ.

 — Оттого и вышло, что сэтъ шелъ въ ничью.

Арiадна

(вскакиваетъ, рeзко.) — Ну, хорошо, потомъ.

Саламатинъ.

 — А выиграть долженъ былъ я.

Арiадна.

 — Никакого аута я не дeлала. (Саламатинъ затворяетъ за собой дверь, но неплотно.) Право, опять было разсердилась. (Лапинской.) Постой, почему-жъ ты ему… отписала?

Лапинская

(наигрывая, сквозь слезы.) — Очень просто. Мы такъ и условились — жить лeтомъ порознь. Если это серьезно съ его стороны, то съ нимъ собирались вмeстe поселиться. Но я скоро увидeла… Однимъ словомъ, очень ему нужна такая, какъ я. Мало онъ ихъ зналъ? Такъ, забава, пустякъ.

Арiадна.

 — Да позволь, можетъ, это фантазіи просто?

Лапинская.

 – Фантазіи! Мы видeлись. Онъ и самъ не отрицаетъ. Знаешь, то, да се, да это… Нeтъ, я такъ не хочу. (Смахиваетъ слезы.) И вотъ я съ горкимъ чувствомъ уeзжаю. Развe то думала, когда eхала сюда?

Аріадна.

 ‑ Ахъ, что мы знаемъ… Все тайна, все судьба.

Лапинская

(обнимаетъ ее). — Арiадна, милая, ты такая милая! Сумасшедшая моя головушка! (Плачетъ).

Арiадна.

 — Путь нашей жизни — тайна. Пусть сумасшедшая. Я ужъ такая. (На глазахъ слезы.) Ты къ намъ счастливая прieхала.

Лапинская.

 — Ну, ты тогда погибала. Теперь наоборотъ.

Арiадна.

 — И еще Сергeй, Даша…

Лапинская.

 — Ахъ, это мнe тяжело.

Арiадна.

 — Все невольно. Все — сплетенiе страданiй, счастья.

На балконe, мимо оконъ, проходитъ Дарья Михайловна. Лапинская видитъ ее.

Лапинская.

 — Ты замeтила, Дарья Михайловна вышла, когда мы вошли?

Арiадна

(тихо). — Да.

Лапинская.

 — Избeгаеть меня. Я понимаю. Мнe бы хотeлось… я все собиралась до отъeзда съ ней поговорить. (Встаетъ, громко.) Дарья Михайловна!

Дарья Михайловна

(входитъ, Арiаднe.) — Леонидъ все генералу свои работы показываетъ.

Арiадна.

 — Да ужъ пора бы и возвращаться. Скоро Лапe eхать.

Дарья Михайловна.

 — Это, значитъ, автомобиль…

Лапинская

(смущенно). — Вы тутъ на всю зиму?

Дарья Михайловна

(съ удивленiемъ). — Мы всегда здeсь живемъ.

Лапинская

(Совсeмъ смeшавшись.) — Фу, я какiя глупости говорю. (Быстро подходитъ и жметъ ей руку) — Я просто только хотeла… Я хотeла вамъ сказать, что передъ вами… однимъ словомъ…

Дарья Михайловна.

 — Что вы, что вы.

Лапинская.

 — Милая Дарья Михайловна, я могу вамъ прямо въ глаза смотрeть. (Припадаетъ къ ея плечу). Вы какъ будто ко мнe…

Дарья Михайловна

(полуобнимаетъ ее, но сдержанно.) — Я ничего противъ васъ не имeю.

Лапинская.

 — Мнe ужасно непрiятно было-бы, если бы вы… ну, вы могли меня считать за какую-то распущенную дeвченку.

Дарья Михайловна.

 — И не думала.

Арiадна

(Лапинской). — Это все фантазiи.

Лапинская.

 — Ничего толково не умeю сдeлать.

Саламатинъ

(входитъ изъ залы, Лапинской.) — У васъ вещи уложены?

Лапинская.

 — Не безпокойтесь.

Саламатинъ.

 — Нисколько не безпокоюсь. Опаздывать будете вы, а не я. (Подходя ближе.) Гдe три женщины, или двe, или одна — обязательно слезы.

Лапинская.

 — Ош-шибаетесь, молодой человeкъ. (Длинно и дерзко показываетъ ему носъ.) Ни м-малeйшихъ. А? Не можемъ мы поговорить? Слезы! Вы и плакать-то не умeете.

Съ балкона входятъ Генералъ и Полежаевъ.

Генералъ.

 — Я и тогда говорилъ, что смeяться надъ попытками культурной работы въ деревнe не слeдуетъ. А то, что вы мнe показывали, лишь сильнeй меня убeждаетъ въ этомъ. Значитъ, въ земство? Баллотируемъ?

Полежаевъ

(улыбаясь.) — Истина, генералъ, въ земледeльческомъ трудe?

Генералъ.

 — Истина въ общественности, въ работe для устроенiя человeчества, и — въ разумномъ пользованiи благами… а-ха-ха… благами жизни. Но въ разумномъ, замeтьте! Безъ всякихъ этихъ истерiй и надсадовъ россiйскихъ.