Джина медленно, с трудом освобождалась от плена сна. Она не понимала, где она сейчас находится, и от этого испытывала стыд. Возможно, на нее повлиял тот ужасный сон, который привиделся ей ночью?..
Твердый металл врезался в запястье, когда она попыталась пошевелить рукой. Незнакомец же продолжал пребывать в той самой позе, в какой она видела его ночью. Он стоял у окна.
Она тяжело вздохнула, закрывая глаза. Значит, это был не сон. Повернув голову, она заметила, что подушка рядом смята и сохраняет след от его головы.
Ей стало жарко. Джине никогда еще не приходилось делить ложе с мужчиной. Даже с Джоном, хилым миссионером, которого родители навязывали ей, тоненькой, стыдливой девушке, в мужья. Этот человек, с которым она была помолвлена, не испытывал к ней никакого интереса. Он только злился и смущался оттого, что им иногда приходилось целоваться.
Джина почувствовала настоятельный позыв отправиться в ванную комнату. Во рту было сухо и кисло, а комната уже разогрелась от солнца. Перед тем как заговорить, ей пришлось облизать пересохшие губы. Голова незнакомца повернулась в ее сторону, взглядом он пригвоздил ее к постели.
— Мне нужно в ванную, — хрипло сказала она.
Не говоря ни слова, он вытащил из кармана черных джинсов ключ и расстегнул наручники. Уперев руки в бока, он оглядел ее.
— Пять минут. Дверь не закрывать.
Джина выскочила из постели и поспешила в ванную. Лицо у нее пылало. Обескураженная сложившимся положением, она пустила в умывальнике воду. Пусть этот человек знает, что она делает. Ей было стыдно, что ее организм потребовал освобождения. Джина была продуктом не только пуританского воспитания, но и прирожденной стыдливости. Ее собственная мать не осмелилась рассказать застенчивой дочери о месячных, Джина узнала о них от соседской разбитной девчушки. Что же касается секса, то эта тема в доме священника была запретной. Тут уже просветительством занимался Рей, показывая ей птичек и пчел.
Торопясь, чтобы уложиться в ограниченное время, она ополоснулась холодной водой и почистила зубы. Ей очень хотелось принять душ. Джина посмотрела на себя в зеркало. Искупаться — вот о чем она мечтала. Но не сейчас. Не доверяя обещанию вторгшегося к ней в дом негодяя уйти утром, не причинив ей вреда, она думала, как ей спастись самой.
Она судорожно принялась обшаривать ванную комнату в надежде отыскать что-нибудь, могущее служить оружием. Перетряхивая косметичку, она не смогла найти в ней ни пилки для ногтей, ни заколки, даже расчески в ней не было. Она обнаружила лишь полный баллон с лаком для волос.
Это лучше, чем ничего. Может быть, подумала Джина, удастся прыснуть ему жидкостью в глаза. Это даст мне время убежать из дома. Открыв колпачок, она зажала баллончик в руке, спрятав его за спину.
Выскользнув на цыпочках из ванной комнаты, Джина успокоилась, увидев, что незнакомец даже не смотрит в ее сторону. Все его внимание было обращено на окно. Это дало ей возможность надеть свежее белье. Она надеялась, что успеет переодеться до того, как он повернется к ней.
Глаза ее неотрывно смотрели на незапертую дверь спальни. Внутри у нее что-то зашевелилось. Шальная мысль молнией пронеслась в голове. Впервые в жизни Джина рискнула подчиниться импульсивному действию, возможно, глупому и не соответствующему ее натуре. Она кинулась к двери в спальню, проскочила ее и сразу же заперла.
Джина пересекла холл и резко свернула в гостиную. Она уже почти вбежала в нее, по крайней мере, коснулась ручки двери, как вдруг стальные пальцы ухватили ее за рубашку. Когда она попыталась вырваться, ткань лопнула. Застонав, она подняла руку с баллончиком, целясь ему прямо в глаза.
Молниеносным движением незнакомец стукнул ее по руке. Другой рукой он сжал ее запястье; баллончик с жидкостью упал на ковер и покатился под диван. С силой оторвав ее от пола, он прижал ее к себе.
— Тебе не следовало этого делать, крошка!
Когда она взглянула в его холодные, полные ярости глаза, у нее отпало желание завизжать. Страх ожег ее так, словно она получила неожиданный удар под ложечку. Наступили долгие, мучительные минуты. Они тянулись и тянулись до тех пор, пока не раздалась трель дверного звонка.
Сразу же его ладонь, как кляп, зажала ей рот. Он подхватил ее и так быстро протащил через холл, что звук звонка еще не замолк в ее ушах. Молниеносным движением он подхватил махровое полотенце, которым она вытиралась, и вместе с ней втиснулся в кладовочку, где была развешана ее одежда. Расшвыривая по пути платья и костюмы, он забился с ней в дальний угол. Железной хваткой он сжимал ее торс, не выпуская ни на секунду.
Почему в мире кто-то от кого-то должен таиться? Пока она сама не откроет дверь, в дом никто не сможет войти. Но он не допустит этого.
Услышав, что открывается входная дверь, она вся сжалась. Каким-то шестым чувством Джина поняла, почему этот человек решил спрятаться. Наверняка он знал, что кто-то попытается войти в дом.
Но как он мог догадаться? Она не могла поверить в его предчувствие. Ключи от дома были только у Рея и миссис Беллин. Но на этой неделе брат был занят в своем ресторане, а ее любезная, но весьма шумная соседка, прибиравшая у нее в доме, знала, что Джина предполагала уехать в отпуск еще вчера.
— Ни звука, — услышала она произнесенную шепотом угрозу. Подняв глаза, она увидела в его руке пистолет, которого вначале не заметила.
Обильный пот выступил у нее на лбу, капли его стекали за шею. Она услышала, что в гостиной идет какая-то возня. Ужас ее еще более усилился, когда она заметила тень, промелькнувшую около приоткрытой двери в кладовку. Неужто это миссис Беллин? В спальне ей делать нечего. Джина застыла, услышав, как открываются дверцы шкафов, а потом и отчетливое звяканье крышки мусорного бачка в ванной комнате.
Что можно так методично искать в ее доме? Она прекрасно знала, что эта любезная старая женщина, жившая с ней рядом и наводившая порядок в ее доме, в отличие от другой соседки не отличалась особенным любопытством. Неужели сейчас, зная, что Джина находится в сотне миль от своего особнячка, миссис Беллин позволила себе вольность рыться в ее вещах?
Тень приблизилась к кладовке. Джина почувствовала, как у незнакомца, крепко державшего ее, напряглись мышцы.
Господи, пронеси, подумала она, цепенея от прилива страха. Уж не собирается ли миссис Беллин сунуть нос в ее белье?
— Лаура, дорогая. Я в спальне.
Этот шипящий, паучий голос, донесшийся до нее, пронизал Джину, как сильный электрический разряд. Это был голос не Лауры Беллин, а Эмили Беккер, ее соседки из дома напротив.
Джина чуть не вскрикнула, услышав жесткую и неприятную манеру произношения, вне всякого сомнения, принадлежащую Эмили Беккер. Раздраженный тон миссис Беккер, занятой исследованием имущества дома, вызвал у Джины удивление, граничащее со смехом.
— Я в спальне, Лаура, — громко повторила миссис Беккер. Ее тень исчезла из поля зрения Джины. — Джина уехала, а вот окно осталось неплотно закрытым.
Эмили, покинув спальню, прошла в гостиную, но незнакомец продолжал быть настороже. По его напряженным мышцам она чувствовала, что в любую секунду он готов к действию.
— Я пошла за тобой, ты у Меня оставила свой шарфик.
— Памяти нет. Должно быть, я стара стала, — услышала Джина негромкий ответ. — Я так признательна, что ты решила мне помочь, Эмили.
— Все в порядке, Лаура. Какие уж тут трудности. Когда я шла сюда, то заметила, что наша милая Джина оставила ворота в гараж открытыми. Правда, сомневаюсь, что кто-нибудь польстится на ее машину, но…
Так-так, продолжай, подумала Джина, заметив, что Эмили запнулась.
— …но по твоим словам я предполагала, что она в отпуске.
— Конечно, в отпуске, а где же ей еще быть. Возможно, обаятельный мистер Конвей из магазина подбросил ее до аэропорта. Честно говоря, я бы удивилась его поступку.
