по безмолвным городским улицам мимо кузниц и домов ремесленников в гавань? Какая необходимость была сниматься с якоря темной ночью, маневрируя, потихоньку выводить небольшое, широкое грузовое судно за пределы гавани, где был поднят парус и их понесло ветром и течением? Неужели думали, что судно сможет уйти от шторма? И почему теперь, когда близится зима? Придется пережидать сезон штормов там, куда направляется судно — это определенно. Когда он вернется, ребенку будет уже несколько месяцев.
Даже при хорошей погоде зачем отплывать тайком, среди ночи? Чего опасались? Пиратов? Матрос быстро окинул взглядом береговую линию, вглядываясь в темные бухточки, где могла таиться опасность. Но если пиратов — тут матрос улыбнулся, подумав, что его народ сделал пиратство искусством, притом весьма прибыльным — то зачем плыть без сопровождения? В гавани стояло много военных кораблей. Они могли бы сопровождать судно.
Разумеется, ночью пираты не представляли опасности. Мало кто, кроме его соотечественников, отваживался выходить в море ночью. Еще меньше людей знали тайну Полярной звезды и о том, как с ее помощью отыскивать верный путь. И еще меньше людей обладало необходимой для этого смелостью, они предпочитали тесниться до рассвета в бухточках, затем поспешно плыть к ближайшему порту, пока вновь не стемнело.
Опасались какой-нибудь иностранной державы? Возможно. Время от времени другие государства оспаривали их превосходство на море, но они не пользовались покровительством богов города, Ваал Хаммона и Танит, а также бога города-предка и моряков, Мелькарта, которому он, Абдельмелькарт, матрос из Карт Хадашта, был посвящен при рождении. Было невероятно, что Агафокл, греческий тиран, преодолеет блокаду Гамилькара, но говорили, что он сжег свои корабли, достигнув берега, так что в море его опасаться не приходилось, какую бы угрозу он ни представлял на суше.
И куда же они держат путь? Загадка. На восток, это ясно. Может быть, в Египет. Он часто проделывал этот путь, постоянно держась вблизи ливийского берега. Великий фараон постоянно нуждался в их товарах, богатствах, которые они привозили из земель со всех концов моря. Или в Тир, город-предок, из которого некогда бежала основательница Карт Хадашта, великая Элисса Дидона? И хотя Карт Хадашт превзошел предка в величии и значительности после того, как Александр взял Тир, Абдельмелькарт все-таки хотел его увидеть. Он представлял себе изумление в глазах жены, слушающей рассказ о том, где побывал ее муж, что видел и делал. Он зримо представил себе ее длинные черные волосы и снова оглянулся. Города уже не было видно. Вскоре они обогнут мыс, и если ветер будет дуть с берега — Абдельмелькарт надеялся, что нет, потому что это худшая вонь на свете, какое бы богатство она ни приносила — он уловит запах чанов, где бродит пурпурная краска. Потом нужно будет следить за Иранимом, тенью на море по левому борту судна, повернет ли оно на юг, к ливийскому берегу, к Хадрамауту — тому, что осталось от города после того, как его захватил Агафокл — затем к острову Менинкс.
Но если дело не в пиратах и не во врагах, тогда в чем? В грузе? Он видел, как остатки его загружали в трюм, сотни амфор с вином и маслом, пифосы [13] со стеклом и слоновой костью, груды медных и серебряных слитков. Богатый груз, что и говорить, но в нем пет ничего необычного. Несколько рабов для продажи, но тоже ничего необычного. Они оставались прикованными внизу.
Внимание его привлекла только одна вещь, простой ящик из кедровых досок, просмоленный, чтобы внутрь не попадала вода, теперь принайтованный к палубе, и незнакомец, который наблюдал за тем, как его закрепляли. Собственно, нет ничего особенного ни в ящике, ни в этом человеке, но если слухи в порту были верными — Абдельмелькарт был почти уверен, что да, — и незнакомец, и его груз прибыли на судне из западных колоний. В этом тоже не было ничего необычного: все суда с запада останавливались в Карт Хадаште.
«Жаль, что не плывем на запад», — подумал Абдельмелькарт. Он многое отдал бы, чтобы посетить эти края. Хоть бы раз бросить вызов коварным течениям у Геркулесовых столпов, увидеть своими глазами страны на краю Земли. Он слышал, что земля там горячая, из ее недр текут реки чистого серебра, это баснословное богатство можно купить за несколько амфор масла и безделушку-другую. Какие сокровища, должно быть, приходят оттуда! Тартесс.[14] Даже это название казалось экзотичным.
Абдельмелькарт посмотрел на деревянный ящик, потом огляделся. Большая часть команды спряталась от дождя. Люди внизу дремали на своих местах, и никто не смотрел в его сторону. Ну, что ж, разве не следует вахтенному знать, что он охраняет? Он бесшумно пошел босиком к ящику длиной около шести футов, почти три фута в высоту и в ширину. Обнаружил, что ящик надежно обвязан веревкой. И все-таки было возможно чуть приподнять крышку, заглянуть, что там внутри, поскольку начинало светать. Он осторожно вынул из ножен короткий меч и просунул лезвие между крышкой и ящиком. Огляделся снова. Никого не увидел.
Затаив дыхание от усилия не создавать шума, он нажал на рукоять так, что крышка начала подниматься и сдвигаться.
На скрип доски за спиной Абдельмелькарт обернулся слишком поздно.
— У меня замечательная новость, — объявил Клайв, даже не здороваясь, пока я нащупывала в темноте выключатель. — Кристи Эллингем присоединяется к группе. Кристи Эллингем! — восхищенно повторил он.
— Клайв, — сказала я, найдя выключатель и уставясь на часы. — Здесь четыре часа утра.
— О, — произнес он. — Да, верно. Извини. Но постарайся, чтобы она была довольна, ладно? Мы прославимся на весь мир.
К счастью, в гостинице оставалась свободная комната, лучший номер в отеле, который, я не сомневалась, Кристи сочтет надлежащим для себя. Шанталь и Сильвия пообещали сдать ей этот номер бесплатно в надежде на рекламу. Компания «Макклинток энд Суэйн» оплачивала ей авиабилет и все побочные расходы, сотрудники журнала «Фёрст класс» принимали бесплатные удовольствия без зазрения совести. Появление Кристи означало, что это путешествие не принесет нам никаких доходов, однако реклама, как твердил мне Клайв, с избытком компенсирует те несколько долларов, в которые обойдется ее присутствие в группе. Проблема заключалась в том, что она могла первым делом узнать о воре среди нас.
Вор среди нас определенно был. В шуме, который поднялся после объявления Кэтрин, я усилием воли привела себя в состояние бдительности и огляделась. Все члены группы в это время находились во дворе, и у каждого было что сказать.
— Я же говорила вам, — сказала Сьюзи Кэтрин. — Напрасно вы меня не послушали. Я опытная путешественница.
Конечно, напрасно, но, пожалуй, говорить ей этого в ту минуту не следовало. Азиза взяла Кэтрин за руку, отвела к дивану в гостиной и села рядом с ней.
— Зря ты не позволила мне взять с собой пистолет, — сказал Джимми Бетти. — В этих мусульманских странах осторожность не помешает.
— Ты когда-нибудь убьешь себя или какого-нибудь совершенно невинного человека, — сказала Бетти со стальными нотками в голосе. Пожалуй, я ошиблась, приняв ее за покорную жену. — Помнишь, ты чуть не застрелил нашего будущего зятя? Только потому, что он заглянул ночью в комнату нашей дочери.
Оба свирепо посмотрели друг на друга. Я не была уверена, что их брак переживет этот тур.
— Ваши драгоценности застрахованы? — спросил Рик, подойдя к Кэтрин. Та промолчала, но этот вопрос навел Бетти на новую мысль.
— Может, она спрятала ожерелье сама, чтобы получить страховку? — прошептала Бетти мужу. Я подумала, что если да, то Кэтрин замечательная актриса: несчастная женщина побледнела, как полотно, руки ее дрожали.
— У нее есть соседка по комнате, так ведь? — довольно громко ответил Джимми. — Эта маленькая, лезущая в чужие дела особа. Может, она и стянула ожерелье.
— Почему бы нам не подняться и не осмотреть как следует комнату Кэтрин? — предложил Эд. — Может, она куда-то сунула его и забыла. Из-за нарушения суточного ритма.
Это предложение кое-кому показалось разумным, и Бен, Эд, Марлен, Честити, Бетти и Сьюзи отправились искать ожерелье. Вернулись они с пустыми руками.
Начались размышления на тему, кто мог стащить его, и, к сожалению, хотя, пожалуй, этого следовало ожидать, все решили, что кто-то из служащих.
— Я поднимался в свою комнату за таблеткой аспирина и видел, что швейцар — как его зовут? — слонялся там, — сказал Рик.
— Мы тоже видели, — сказал Кертис. — Когда поднялись с Азизой за ее пледом.
— Его зовут Мухаммед, — сказала я, — и осматривать гостинцу — его обязанность. Он работает здесь много лет.
Направление, которое принимал разговор, мне не нравилось.
— Я не видел никаких признаков взлома, — сказал Эд.
— Значит, кто-то, у кого был ключ, — сказал Джимми, забыв свое прежнее замечание относительно Сьюзи. — Все совершенно ясно. Кто-то из служащих. Иного не может быть.
Сильвия и Шанталь возражали, что их служащие — абсолютно честные люди, что все они работают здесь много лет, и подобных происшествий не было ни разу, но я видела, что группа предпочитала считать, что кражу совершил кто-то из служащих — думаю, это понятно, каким бы безосновательным ни было такое заключение.
Я повела Кэтрин в ее комнату, Сьюзи догнала нас и уложила ее в постель. Сильвия сказала, что в верхнем коридоре на ночь будет выставлен охранник, и Кэтрин это, как будто, слегка успокоило.
Когда мы, оставив ее, уходили, я провела пальцем по краю двери возле замка и отдернула руку, потому что в него вонзилась заноза. Трудно было сказать наверняка, но, возможно, дверь отжимали. Если ее открыли ключом, сделать это было некому, кроме как служащих или Сьюзи. Если отжали, то количество возможных воров значительно увеличивалось. Я пошла в свою комнату, внимательно осмотрела замок, представлявший собой просто кнопку в шарообразной дверной ручке, как и во всех комнатах для гостей. На двери была цепочка, но задернуть ее можно было только, когда кто-то находился в комнате. Я решила, что дверь можно отжать, притом довольно легко.
Я спустилась к Сильвии, все еще расстроенной произошедшим и общим убеждением, что кражу совершили ее служащие.
— Ее вполне мог совершить кто-то пришедший с улицы, — утешающе сказала я.
— Нет, — возразила Сильвия. — На территорию гостиницы ведут трое ворот. Незапертыми иногда остаются только одни, главные, и, когда они открыты, там постоянно стоит охранник. На ночь запираются даже они. Поэтому постояльцам при регистрации дают ключи от ворот, чтобы они могли входить в любое время. Кроме того, территория постоянно патрулируется с сумерек до рассвета на тот случай, если кто-то попытается перелезть через забор. Я спросила охранников. Все ворота заперты, с улицы никто не входил. Значит, ожерелье украл кто-то из находящихся в гостинице. Должна сказать, я нисколько не сомневаюсь в честности моих служащих. Остается только ее соседка по комнате, мадам Уиндермир.
— Я в этом не уверена, — сказала я.
— Раньше у нас никогда не было неприятностей. Это законопослушная страна. Кто еще мог совершить кражу?
Вопрос, в сущности, заключался в том, совершил ли ее кто-то из нашей группы, и, на мой взгляд, ответ был утвердительным. Кэтрин положила цепочку и серьги в сумочку еще во Франкфурте, так что служащие не могли этого видеть. Кое-кто из группы видел.
Я попыталась сообразить, кто слышал в аэропорту разговор о драгоценностях Кэтрин: Бетти и Джимми наверняка, Бен и Эд, Марлен и Честити. Эмиля тогда еще не было с нами, Кертиса, Азизы и Рика тоже.
Однако в самолете ожерелье было на шее у Кэтрин, поэтому все могли видеть его, когда мы строились на посадку. Ожерелье явно было очень хорошим. Это, прежде всего, и было проблемой. Оно прямо-таки кричало: «Украдите меня!» И Сьюзи затронула эту тему за коктейлями, поэтому я не могла исключить даже тех людей, которые присоединились к нам в баре.
Учитывая возможность того, что все они знали не только то, что у Кэтрин есть ожерелье, но и что она не положила его в сейф отеля, мне нужно было искать мотив и возможность, чтобы слегка сузить сферу поисков.
Мне все эти люди были незнакомы. Кое-кого я встречала в магазине до отправления в путь — Сьюзи, Кэтрин и Марлен, чтобы быть точной, — остальных нет. Однако если мотивом были деньги, то, по крайней мере, нескольких членов группы можно было исключить. Сьюзи, как будто, слегка беспокоилась о финансах, но была в этом далеко не одинока. Клиффорд Филдинг, магнат нашей группы, в деньгах не нуждался. «Его и Нору можно исключить из списка подозреваемых, — подумала я, — если только у них нет склонностей к клептомании, о
