Он чувствовал себя уязвленным.
— А кого слушать, тебя? — насмешливо спросил Вася.
— А я все же не пойму, как со дна мерить? — недоумевал Парамон. — Это ж не глубина, а уровень!
Ходжа пошевелил короткими пальцами, показывая, что хочет высказаться. Все тут же повернулись к нему.
— С поверхности уровень никак не замеришь, — веско произнес Ходжа. — Волны мешать будут.
Его слова ставили точку в дискуссии. Продолжать ее было бессмысленно, мы перешли к делу.
Бык кратко изложил суть. Она сводилась к тому, что некие коммерсанты с уральской нефтянки крупно лоха-нулись, вгрузив вагон фанеры в левую шарагу, в которой крутили луну дергачи Парамона. Осознав свою ошибку, коммерсы включили задний ход и выломились за защитой к Ильичу и Быку, с которыми имели долгосрочный договор о сотрудничестве и взаимной помощи. Это, в свою очередь, и побудило Быка апеллировать к авторитету собравшихся в разрешении данной проблемы, или, выражаясь точнее, в разведении рамса.
Еще час назад, когда мы ехали сюда, все это представлялось мне довольно последовательным и убедительным, но сейчас я всматривался в стертые лица пожилых воров, покрытые, как патиной, мелкими морщинками, и не находил в них сочувствия. Нашу позицию они явно считали крайне шаткой и, кажется, вообще не вполне понимали, на чем основываются наши требования. Мне сделалось не по себе.
Впрочем, богатый житейский опыт приучил их невозмутимо встречать любые претензии, и Быка они выслушали спокойно, не перебивая.
— А этим ванькам с нефтянки ты крышу, что ли, делаешь? — пренебрежительно поинтересовался Резо, когда Бык закончил.
Вопрос был отнюдь не таким безобидным, как казался. В девяностых годах бандиты по-настоящему еще только вступали на криминальное поприще. Не хлебнув тюрьмы и лагерей, они порой вели себя дерзко, не признавали главенство урок и воровскому закону предпочитали кодекс собственных понятий. Засиженные воры, в свою очередь, уничижительно именовали их рекетирами, что на их языке примерно соответствовало фраерам, а к основному источнику бандитских доходов — крышеванию — относились презрительно, хотя и с тайной завистью. Резо пытался сразу поставить Быка на место, но делал это весьма топорно.
— Крыши-мыши, братва-ботва, — уклончиво проговорил Бык. — Все это уж давно отошло. Мальчики- пионер-чики такой херней занимаются. Я по серьезному вопросу приехал, а ты мне за какие-то крыши задвигаешь!
— Но ты же за чужие бабки разбираешься, — напомнил Ходжа.
— За свои, — уперся Бык. — Эти коммерсы нам по общим делам должны.
— Сколько ты хочешь? — напрямую спросил Резо.
— Пятеру, — отозвался Бык.
— Ай-яй! — крякнул Вася.
На остальных сумма тоже произвела сильное впечатление, даже тяжелые веки Ходжи дрогнули.
— А че так мало? — насмешливо отозвался Парамон. — Ты уж сразу стоху объявляй, глядишь, рваный и обломится.
Мне тоже казалось, что Бык перегибает палку. Но он продолжал ломить свое.
— Сколько вкладывали, столько и назад хочу, — объяснил Бык терпеливо. — Нам чужого не надо. Пусть наше отдадут.
Эта любимая бандитами фраза в спорах с коммерсантами здесь звучала несколько вызывающе. Ходжа подумал.
— Бумаги покажи, — велел он.
Сердце у меня снова екнуло. Ходжа бил в кость: бумаг у нас не было.
Бык виновато улыбнулся.
— С этим лажа вышла, — проговорил он. — Нема тугаментов.
Воры удивленно переглянулись.
— Как нету? — переспросил Ходжа. — Чего ты тогда от людей хочешь?!
И он покачал головой, словно не понимая, как его могли втянуть в подобную непристойную разборку. Ореховский бригадир заелозил, бросая на нас негодующие взгляды.
— Ты че в натуре издеваешься? — возмутился Резо. — Собрал духовых и гонит какую-то пургу: пять лимонов, барыги, нефтянка! Фаску тянет, а бумаг нету!
Парамон, не скрываясь, скалился. Бык еще чуток выждал.
— Бумаги были, — объяснил он. — Но их менты забрали. При обыске.
Это до некоторой степени являлось смягчающим обстоятельством, по крайней мере становилось ясно, что мы не совсем утратили чувство реальности.
— У кого забрали? — спросил Ходжа.
— У Андрюхи, — кивнул на меня Бык. — И еще лимон зеленью.
Все как по команде уставились на меня. Я постарался не выдать волнения. До сих пор мой общественный статус никак не определялся и мое участие в данном мероприятии не объяснялось. Утрата важных документов да еще в комплекте с миллионом долларов не характеризовала меня как надежного человека. Скорее, как полного лоха, ванька, по выражению Резо.
— Зачем же он им отдал? — с упреком произнес Вася. Он обращался не ко мне, а к Быку, вероятно, мои умственные способности не внушали ему доверия.
— Они сами взяли, — заступился Бык. — Засаду ему на хате устроили, нагрянули с автоматами, двадцать человек. А он от них свалил.
— Куда свалил? — переспросил Вася недоверчиво.
— В полный рост оборвался, — пояснил Бык, гордый моей удалью. — В окошко со второго этажа прыг и ноги в руки! КамАЗ на трассе угнал и к нам, блин, с прицепом.
Про второй этаж и КамАЗ можно было и не врать, в глазах жуликов и так появилось нечто, похожее на уважение.
— Погодь, — спохватился Вася уже другим тоном. — Это часом не тебя я в Перми на пересылке встречал?
Ходжа окинул меня долгим изучающим взглядом.
— Нет, — заключил он. — Не его. Он не наш.
— А похож, — с сожалением произнес Вася. — В натуре вылитый.
— Что-то я сомневаюсь, чтоб он такие скоки лепил, — враждебно проговорил Парамон. — Он кто вообще по жизни?
Мне не понравились ни его тон, ни его слова.
— А ты проверь, — сухо посоветовал я. — В милицию позвони. Ноль два.
Это была моя первая реплика с начала разговора, довольно резкая, надо признать.
— Я ментам не звоню! — высокомерно парировал Парамон.
— Да тебе, может, и не надо, — примирительно предположил Бык. — Тебе и так скажут. У тебя же свой мусор есть — целый генерал.
— Какой еще генерал, ты че гонишь?!
— Какого ты «Нивой» рулить ставил.
— Он не мусор! — взвился Парамон, но Ходжа его перебил:
— Мы пробьем за эту тему, — спокойно пообещал он. — Как, ты говоришь, твоя фамилия?
Я назвался.
— Когда легавые нарисовались?
— Два дня назад.
— В Уральске?
— В Уральске. Адрес нужен?
— Не надо. Денег сколько было, лимон?
