Прославленное войско мчится в небе Навстречу гибели. Сверкают их доспехи, Крыла шуршат, как листья на ветру, Внизу мелькают сотни королевств. А впереди — лишь острие копья, Того, единственного, что сразит меня. Великий Хума, ты отважный воин, И я лечу, спеша тебе навстречу, Но голос тьмы звучит из самой бездны И повторяет, как всегда, одно: Тебе не знать, тебе не знать победы, Но и беспамятства тебе не знать, не думай Под небом этим все предрешено, И в смерти — жизни будущей зерно. В легенде нет конца, и вновь на битву Ты выйдешь, встретишь гибель, и опять История о Хуме повторится. Вновь вихрем налетят войска врага, Вновь будут крики душу рвать на части, И вновь копье в твою вонзится грудь. Движение по кругу непреложно — Как смена лета осенью, как то, Что ночь рассвет сменяет поутру. А битва… Что же, битва — столкновенье Меж тьмой и светом, только и всего. Не может быть одной бескрайней тьмы, Но свет сплошной без тени невозможен… Извечна их борьба, а мы летим На грани света с тьмой. Качнется чаша На мировых весах и вновь замрет: Победа ль наша, пораженье ль наше — По кругу мир идет». V Драконица кружила в поднебесье, Крыла ее раскрылись, как цветок Ночной во тьме, и ветер подымали. Был мрак вокруг, кромешный мрак один, Он пожирал малейший лучик света, Клубился, рос и ширился окрест, Как черный дым клубится над пожаром. Драконица сама была как тьма, Но мчалась, неуклонно мчалась к свету — К сияющему рыцарю вдали. К копью его, что впереди сверкало. И яд бурлил под чешуей драконьей, Когда летели в битву мы над бездной, Точнее, не над бездной — над ничем, Над пустотой, и бездну поглотившей. Уже не тьма, а полное ничто, В котором тьма и тени стали пеплом. Нас пустота со всех сторон сжимала. Пожравшая и свет, и цвет, и звук. Одно я только слышал — сердца стук Драконьего, и ярость в нем вскипала Холодная… В том сне я постепенно С драконицей, с ее душою слился, Уже смотрел на мир ее глазами, Уже в себе я нес и смерть и яд. Все страшное и темное, что только На свете есть, в ней воплотилось — шрамы, И боль, и крик, и кровь, и мрак, и раны. Я заглянул ей в душу — ужаснулся: Драконье сердце холоднее льда, Темнее ночи и железа тверже. И все-таки она была прекрасна. Она купалась в тьме, дышала ею, Ей говорила тьма: «Во мне ты дома, Ты — это я, твоя душа и сила». И мы неслись во тьме навстречу свету, Чтоб вновь сойтись в смертельном поединке С великим Хумой, чтоб жила легенда, Чтоб ночь сменила день, а утро — ночь. И ждал нас впереди великий Хума, Копье подняв и вглядываясь в даль. Я видел сон, и я не мог проснуться. И чары тьмы меня уже сковали, Но все-таки я повторял во сне: «Пусть повторится битва, только, Боже, Ты Хуму выбери, даруй ему победу, Чтоб было утро, чтобы встало солнце, Чтоб кто-то выжил и сложил легенду, Которая останется в веках». ДРАКОНИЙ НАРОД
Марк Энтони
Как только обитатели долины обнаружили древнюю могилу, они послали за мной.
Всего семь дней назад подули в долине теплые весенние ветры, заставившие зиму выпустить из крепких объятий горные края Южного Эргота. Я, как обычно, был благодарен природе за смену времен года.
