Очарованная

Одним прикосновением я была загипнотизирована, и все еще сидела очень спокойно.

- Мне так жаль, - сказал он низким голосом. - Я боюсь за тебя. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. - Он криво улыбнулся. - И я не могу извиниться за беспокойство о тебе.

Он медленно наклонился, его голова закрыла лунный свет. Очень мягко его теплые губы коснулись моих, и мы крепко поцеловались, а мне стало очень весело. Когда он отстранился, мы оба дышали прерывисто. Он снова открыл дверцу, и я моргнула, ослепленная ярким светом. Хантер покачал головой, пытаясь прийти в себя, и казалось, будто он находится сейчас в другом мире. Я облизывала свои губы и смотрела в окно, не в состоянии заглянуть ему в глаза.

- Поговорим завтра, - сказал он мягко. - Веди аккуратно.

- Хорошо, - я подняла глаза. Я смотрела как он подошел к двери и хотела крикнуть, чтобы он вернулся и обнял меня. Когда он поворачивался, я задалась вопросом, понял ли он мои чувства. Потом нажала на педаль газа и укатила прочь.

С ведьмами никогда не знаешь.

Глава 3. Разделение

5 ноября 1968

Я все еще не оправилась от всего, что произошло в прошедшие недели.

Это началось, когда я нашла торневальскую Книгу Теней Патрика. И тогда я поняла, что Уотервайнд был не единственным ковеном, которому он принадлежал. Здесь он вырос и вернулся в Сиэтл, точно так же как Кэтспоу: Вудбейны, которые отреклись от всего, чтобы работать с темными силами. С тех пор как я нашла торневальскую Книгу Теней, я посмотрела на все с другой стороны. Какая утрата: о, Патрик, если бы ты только поделились этим со мной, мы бы прошли через это вместе!

Интересно, считал ли он, что Торневал ужаснет меня. Как он мог не знать, что я буду готова к тому, что он хотел рассказать мне, научить меня? Он, должно быть, знал. Возможно, он ждал. Возможно, он хотел рассказать мне, но умер слишком рано.

Я никогда этого не узнаю. Я только знаю, что мне бы понравилось в Торневале с Патриком, я любила бы учиться у него всему, что это означало быть Вудбейном.

На Самхейн, вместо того, чтобы идти на празднества Кэтспоу, я пошла на круг Торневала. Мы нарисовали круги, призывая Богиню, точно так же как в Кэтспоу. Потом все изменилось. Ведьмы Торневала знали заклинания, которые открыли нам самую глубокую магию, магию, содержавшуюся во всех существах и жизнях, не являющихся частью этой земли. Впервые я узнала о мире неиспользованных возможностей, целых потоках энергии, силы и связи, о которой я никогда не предполагала. Это было пугающим и невыносимо захватывающим. Я была еще слишком неопытна, чтобы использовать эту силу, я даже полностью не могла насладиться ею. Но Кендрик Самельс, один из старейшин Торневала, отдался этой силе и фактически перевоплотился перед нами. Богиня, он изменил свое тело! Ковены толкуют, что перевоплощение это просто сказка - но это реально, это возможно. Я собственными глазами видела, как Кендрик превратился в пуму, и он был великолепен. Я должна быть рядом с ним, и он поделится тайной со мной.

Это то, на изучение чего Патрик потратил свою тайную жизнь, то, что он скрыл от меня. Я родилась для того, чтобы сделать это, но еще не сделала. Теперь я вижу это.

С.Б.

- Твои родители не против того, что ты пропускаешь службу? - пар, клубившийся из кружки кофе, застилал темные глаза Бри. Мы пили кофе в торговом центре. Воскресными утрами это было популярно, и люди окружали нас, выпивая кофе, съедая пирожные и читая газетные колонки.

Я состроила рожицу и намазала свою смородинную булочку маслом.

- У них свое мнение на этот счет. Так или иначе, им было бы спокойнее, если бы я была викканкой, оставаясь при этом хорошей католичкой.

- А это возможно? - спросила Бри, проводя пальцами по губам.

Я вздохнула.

- Это тяжело.

Бри кивнула, и мы молча уплетали свой завтрак в течение нескольких минут. Я тайно изучала ее. Не смотря на то, что она все еще была для меня очень близким человеком, мы обе бесспорно были другими людьми, чем три месяца назад, когда Викка и Кэл ворвались в наши жизни. Мы чувствовали, что опять становимся друзьями. Между нами все еще было напряжение, но, так или иначе, хорошо иногда пойти и просто поговорить.

- Мне много чего нравится в Католицизме. Я люблю службы и музыку, наблюдение за всеми, - сказала я. - Тогда мне кажется, что я принадлежу к чему-то большему, чем просто моя семья. Но мне трудно принять некоторые вещи. Викка просто более естественна для меня, - я пожала плечами. - В любом случае, я просто захотела пропустить службу на этой неделе. Это не значит, что я никогда больше не приду в церковь.

Бри опять кивнула и поправила свой топ. Как всегда, она выглядела шикарной и красивой, совершенно гармоничной, хотя она была одета всего лишь в джинсы и свитер, без макияжа. Обычно рядом с ней я чувствовала себя гадким утенком, с плоской грудью, «сильным» носом, скучными волосами и хромым гардеробом. Сегодня я была удивлена, чувствуя себя сильной, не смотря на внешность, как будто ведьма внутри меня могла бы когда-нибудь стать достаточно привлекательной Морган снаружи.

- Как дела у Мери-Кей? - спросила Бри.

Я помешала свой кофе:

- Она немного приуныла в последнее время. После полного фиаско с Бэккером она будто ожидает, что на нее свалится тонна кирпичей. - Бэккер Блекберн, экс-бойфрэнд моей сестры, дважды пытался изнасиловать ее.

- Ничтожество, - сказала Бри. - Тебе бы следовало наложить на него какое-нибудь ужасное заклинание. Сделай ему такие же прыщи, как были у Робби.

В октябре, в припадке экспериментирования, я сотворила магическую смесь, чтобы вылечить ужасные прыщи, которые годами портили внешность Робби. Это имело неожиданные побочные эффекты в виде улучшения зрения, так что он больше не нуждался в очках. Без очков и прыщей, он, оказалось, был поразительно красив.

Я рассмеялась:

- Ты же знаешь, что нам не положено делать подобные вещи.

- О, как будто это тебя остановит, - сказала она, и я начала хохотать еще больше. И правда: с того времени, как я открыла свою силу, я почти нарушила или все же нарушила несколько неписаных викканских правил об ответственном использовании магии. Но я пытаюсь быть хорошей.

- Поговорим о Робби, - сказала я, вскинув брови.

Бри начала усиленно изучать свою тарелку.

- О, Робби, - сказала она неопределенно.

- Ты собираешься разбить ему сердце? - мой тон был легок, но мы обе знали, что я говорила серьезно.

- Надеюсь, нет, - сказала она, отодвинув пальцем тарелку. - Я не хочу этого. Дело в том, что он отдает мне всего себя: сердце, душу и тело.

- И тело, которое ты хочешь, - догадалась я.

- Тело, за которое я бы умерла, - призналась она.