Впереди бежит старая куропатка. Она бывала здесь ещё в студёные зимы своей далёкой юности.
Вот куропатка уверенно нырнула в тёмный лаз, когда-то прорубленный для цыплят. Но бегущая за ней стая в страхе остановилась. Птицы привыкли нырять в мягкий, ослепительно- белый снег, а здесь перед ними тёмная нора. Может быть, там, внутри, ловушка?
И всё же голод побеждает страх.
Птицы осторожно ныряют под дверь.
Старательно стучат клювами и лапками.
Но попусту.
На старой риге уже много лет не молотят и не просеивают жито.
Усталые птицы засыпают здесь же, прямо на земле…
Птицам кажется, что они ещё не успели и глаз сомкнуть, как старая куропатка уже поднимает их:
— Ц
Птицы выскакивают из риги и — спуркш! — дружно взлетают, широко раскинув крылья.
— Спасибо тебе, старая рига, ты дала нам ночлег в трудный час. Спасибо! Спасибо! Прощай!..
ПО НАСТУ
В полдень солнце стало подниматься довольно высоко, и под его тёплыми лучами заметно оседают сугробы.
Деловито застучала капель.
Влажный ласковый ветер несёт острые волнующие запахи леса и свежести.
А ночью возвращается зима. Мороз сковывает подтаявшую землю, превращает её в твёрдый наст.
Микиню нравится бегать в валенках но заснеженному, но упругому теперь полю. Можно топать и прыгать сколько хочешь, и лишь кое-где возле кустарника ноги проваливаются сквозь корку наста.
И Дуксис рад побегать. Ошалев от солнца и весеннего воздуха, он с лаем носится вокруг Микиня.
Но Микинь уже не маленький, чтобы бегать наперегонки с собакой.
Он идёт точно по азимуту. Напрямик к Тетеревиному болоту. Вообще-то это не очень далеко: по мосткам через Студёный Ручей, мимо берёзовой рощи, через луг и перелесок. И всё.
Под мышкой у Микиня топорик, в руке верёвка. Он идёт размеренным шагом опытного ходока и путешественника.
Студёный Ручей остался позади.
Пройдена роща.
На краю луга Дуксис поднимает зайца и, повизгивая, бросается за ним вдогонку, как в давние молодые годы.
Однако очень скоро, устало высунув язык, Дуксис возвращается к Микиню. Сконфуженный, он теперь плетётся позади. Что поделаешь — годы!
— Отчего же это Длинноухий не подождал тебя, а? — посмеивается Микинь.
— Bay, — виновато щурится Дуксис. — Старость не радость.
Вскоре они добираются до перелеска.
В тени деревьев наст хрупкий. Снег под ним сухой и рассыпчатый, словно соль. Под ветвистой елью Микинь вдруг проваливается ниже пояса. Дуксис смотрит на друга, косо свесив ухо, он тоже настроен насмешливо.
— Bay, вау! Что это с тобой? Нашёл лисью нору?
Но опыт пошёл на пользу. Теперь Микинь более осторожен и держится незатенённых мест, где снег подтаял поглубже и корка настыла потолще.
Перелесок вывел к пригорку, и за ним, наконец, открылось Тетеревиное болото, поросшее мелкими хилыми берёзками. Микинь растягивает на снегу верёвку и топориком осторожно срубает с разлапистых елей нижние ветви. Собрав охапку еловых лап, Микинь туго обвязывает её верёвкой, забрасывает ношу на плечо и направляется прямо к болоту.
Среди низкого березняка Микинь находит поляну, на которой каждую весну токуют тетерева. Кое-где на токовище возле кустов ещё сохранились остатки охотничьих шалашей — скр
Этой весной Микинь тоже станет охотиться на тетеревов. Нет, он не будет стрелять из ружья, он будет охотиться с фотоаппаратом «Смена» и постарается добыть самые редкие кадры из жизни этих удивительных птиц, заснять напряжённость их отчаянных схваток.
Поэтому Микинь должен заранее приготовить себе надёжную скрадку, заменить сломанные ветки шалаша. Микинь увлёкся ремонтом и не замечает, что Дуксис жмётся к его ногам, а шерсть у него на спине встала дыбом.
— Не путайся под ногами, — сердится Микинь и отталкивает собаку, чтобы вытащить доску для сиденья — она слишком глубоко вдавилась во мшистую кочку.
— Bay, вау! — нервничает Дуксис. — Неужели ты ничего не чувствуешь? Ну и ну! — Дуксис повизгивает и ни на шаг не отходит от Микиня.
Но тот занимается своим делом и не обращает на Дуксиса никакого внимания.
Закончив работу, Микинь не торопится возвращаться домой, как полагалось бы поступить, а бездумно направляется прямо в ту сторону, откуда несётся угрожающий мерзкий запах. Ну и легкомысленные же существа, эти люди!
Но Дуксис не может бросить Микиня в беде! Предостерегающе повизгивая, он всё-таки преданно бежит следом за Микинем прямо навстречу опасности.
Дуксис не знает, что мальчик решил посмотреть заодно, в порядке ли кормушки для косуль возле Большого дуба. Вскоре Микинь находит следы косуль, ведущие к кормушке. Следы глубокие, потому что тонкие и острые копытца косуль проваливались сквозь хрупкий наст.
И вдруг Микинь останавливается. Следы рассказывают ему о кровавом горестном конце. Вот косули заметили хищника и бросились наутёк. Но разве убежишь, если ноги проваливаются чуть не по колено!
Несколько прыжков — и хищник догоняет жертву…
На притоптанном, забрызганном кровью снегу видны отпечатки крупных лап.
Волк!..
— Bay, вау! — не выдерживает Дуксис. — А о чём я тебе толкую всё время!
— Да, — вздыхает горестно Микинь, — пригодилось бы мне ружьё. Уж показал бы я этим хищникам!
АВОКСНЕ РАЗЛИЛАСЬ
Давно не было такой ранней и бурной весны.
В апреле пришли плотные сырые туманы и тёплый дождь.
В несколько дней они смыли весь снег.
Вешние воды залили овраги, канавы и низины.
Скрылись под водой мостки и мостики.
Холодный ручей мчится с рёвом, словно прорвал запруду, а река Авоксне разлилась до самого леса. И стала грозной и широкой, словно Даугава. Сбросив зимние оковы, река с шумом уносит последние льдины и спокойную сонливость со свежеумытых деревьев.
Авоксне разлилась!..
ВРЕМЯ ВИТЬ ГНЁЗДА
В небе слышны радостные крики птиц. Закончился, наконец, тяжёлый и опасный путь домой из далёких тёплых стран.
Поют и веселятся не только вернувшиеся, но и те, которые зимовали в здешних лесах. Они радуются, что нет больше длинных морозных ночей, что солнце с каждым днём поднимается всё выше и греет всё ласковее.
Берёзы на выгоне полны скворцов. Все скворечники Микиня уже заняты.
Вечером над лугами стоит весёлая разноголосица: блеют бекасы, «пор-пор-пор», — кричат вальдшнепы, «пе-пе-пе», — стараются у реки чирки и красноголовки, на болоте звонко голосят журавли.
Утром, ещё в полной темноте, добрых людей пугают боевые клики тетеревов:
— Чуу-фишш!
И тотчас же с ноля поднимается стая далёких путешественников-гусей. С криками «га-га-га!» они летят через лес и исчезают в фиолетовом рассвете.
О близости восхода возвещает едва слышная из высоты трубная песнь лебедей.
Тысячами голосов птицы приветствуют солнце, славят весну. Щебечут, свистят, дудят, трубят, ухают, радостно возглашая:
— Время вить гнёзда!
— Время вить гнёзда!
МУЖСКИЕ ДЕЛА
