Большие дела маленького Микиня

Звенят крыльями комары и стрекозы.

Гудят шмели и пчёлы.

Щебечут и поют птицы.

И люди поют хорошие песни после трудового дня.

Это — весенние песни.

Песни цветения.

Песня весны.

ЛЕТО

Яблони стряхнули нежные весенние лепестки.

И там, где были цветы, заметны теперь маленькие завязи — будущие плоды.

Ночи тёплые, наполненные густым ароматом цветов, травы, земли.

В комнатах открыты окна, и всё равно душно.

Зато какое наслаждение купаться!

Микинь бегает на речку утром и вечером, в полдень и после полдника. Вода как парное молоко!

Голавли попрятались и из глубин омутов равнодушно глядят на самую соблазнительную приманку.

Под вечер на опушке леса появляется косуля. Самец, гордо подняв рогатую голову, неторопливо оглядывает окрестность. И вдруг бросается в волглую луговую траву. Катается с бока на бок, прогоняет мошкару и оводов, так надоевших за день…

А трава мягкая, прохладная, душистая.

ДОЖДЬ

Кажется, весь свет потонул в сером тумане.

С самого утра моросит тёплый дождик.

А в селе радуются ему: не надо поливать сады и огороды.

И косари довольны.

Отец Микиня, бригадир, косит в первом ряду. Остановившись, чтобы наточить косу, он улыбается и говорит:

— В дождь скосишь, в солнышко в стога соберёшь…

А вот грабельщикам, пока дождь моросит, делать нечего. И они расходятся кто куда, по своим делам.

Микинь идёт к старому Андриевиньшу.

— В такую погоду, думаю, неплохо клюёт, — говорит мальчик, как бы раздумывая вслух. И, видя, что Андриевиньш кивает ему в ответ, торопливо выпаливает, что он как раз накануне наловил зелёных кузнечиков. Таких огромных и толстых! А может ли быть лучшая наживка для голавлей и язей? Нет, конечно!

— О чём речь! — соглашается старый Андриевиньш. — Ничего более путного в такую погоду и придумать нельзя. При таком дожде вот-вот грибы пойдут.

И оба деловито направляются к речке с удочками на плече.

ОТСТАЮЩИЙ

Во второй бригаде дожди залили сено. Потемневший, словно грозовая туча, бригадир Путрамгандис[1] до работы и сразу после неё мчится на мотоцикле в контору колхоза. Спешит он так, что только брызги и грязь летят во все стороны.

В конторе Путрамгандис свирепо крутит ручки радиоприёмника, надеясь услышать благоприятный прогноз погоды. Но метеорологические сводки, вот уже который день, звучат одинаково:

«Погода облачная с прояснениями… Местами кратковременные дожди…»

— Ничего себе, кратковременные, — возмущается Путрамгандис, — валки сена стоят в воде, вот-вот начнут гнить. Того и гляди, всё сено пропадёт.

А в первой бригаде люди не жалуются на погоду. Они загодя приготовили колья, жерди, ерши и, как только проглядывает солнышко, закладывают сено в скирды. Будто шалаш ставят или соломенную избушку на курьих ножках.

Микинь и Эйдис каждую скирду накрывают прозрачной плёнкой. И сено оказывается как бы под крышей.

— Чудилы! — ворчит Путрамгандис, притормозив на своём грохочущем мотоцикле. — Не смешили бы добрых людей! Разве этими модными накидочками можно одолеть небесный поток…

Микинь ему спокойно отвечает:

— Ещё как можно, потому что это не модные накидочки, а первоклассный полиэтилен. Знать бы надо, товарищ Путрамгандис!

БАБЬЕ ЛЕТО

За лето глубоко прогрелась земля. Потеплела вода в самых холодных лесных омутах. Но заканчивает солнце свою щедрую летнюю работу.

Теперь в полдень оно не поднимается к зениту, как поднималось в день Ивана Купалы. По утрам всходит чуть позже, по вечерам чуть раньше закатывается.

Ночи темнеют и становятся длиннее.

И всё-таки они ещё такие тёплые, что рыболовы спят у своих увешанных колокольчиками удочек прямо на голой земле. И не чувствуют, что костёр давно погас…

Ветви яблонь склонились под тяжестью плодов, смородина усыпана красненькими бусинками, в лесу на полянах разлилось синее черничное море, а кочки на солнечных вырубках все в алых гроздьях брусники. Есть чем полакомиться молодым тетеревам!

Золотые прежде нивы темнеют. Колосья пшеницы наливаются спелой медной тяжестью.

И вот как-то утром в поле за Большим холмом запел свою песню комбайн. Сильный и ловкий, косарь и молотильщик, он с весёлым шумом пустился в путь.

Позади него остаются валки соломы.

Микинь с бригадой школьников дружно сгребают солому, а потом вилами перекидывают её в кузов грузовика. Солому отвозят на фермы и там укладывают в огромные стога.

А в колхозные закрома со звоном сыплется тяжёлое золотое зерно…

ЛУКОШКО ГРИБОВ

Знаете, когда появляются первые грибы?

Когда разомлевшую от тепла жаждущую землю напоят щедрые и тёплые летние дожди.

Туманным росным утром в лесу из земли неожиданно выглядывают синие и розовые, фиолетовые и жёлтые сыроежки. Словно цветы расцвели. Возле кустов можжевельника красуются щеголеватые мухоморы. На длинных ножках поднялись из травы, словно зонтики, бледные поганки. Застенчиво зарозовели пушистые волнушки. Во мхах проклюнулись яично- жёлтые лисички. Там же неподалёку вы непременно наткнётесь на стаю горьковатых ольхоток, бурых, словно пропитанных болотной влагой, а повыше, на пригорке под соснами вытянулась навстречу солнышку королевская рать боровиков. В берёзовых перелесках гордо поднялись стройные подосиновики в алых и оранжевых шапках.

Срежешь такой подосиновик, и на твоих глазах срез синеет, становится тёмным.

Возвращаешься домой с полной корзинкой. Доволен походом, но отчего-то немного грустно. И верно. Первый туесок земляники обещал впереди длинное щедрое лето. А корзина грибов предвещает близкую осень. Так оно и есть.

Прощай, лето!..

ЦВЕТЁТ ВЕРЕСК

Горюют пчёлы.

Совсем недавно прямо вокруг ульев цвели сады. Было весело, шумно, и с каждой ветки слышалась пчелиная песня.

Скошены луга.

Отцвели липы.

Не осталось разноцветных, колышущихся на ветру полей: белого — с цветущим клевером, алого — с гречихой, фиолетового — с фацелией.

Не осталось ни одного заповедного местечка, где можно было бы разжиться хоть каплей нектара.