не только Соединенные Штаты с их политикой унилатерализма, но и Европа, которая,
кстати, в этом смысле противостоит Америке, будучи ориентированной действовать
скорее на коллективной основе и через международные институты? Конечно, по-
отдельности на каждый из этих вопросов можно найти ответы, сложнее ответить на весь
комплекс, не прибегая к общим рассуждениям относительно глобализации.
Своеобразной единой составляющей, которая объединяет разные, порой очень
непохожие друг на друга конфликты, является проявление недовольства. Такая
«политическая феноменология» обычно сопровождает значимые повороты в истории и
можно предположить что, чем масштабнее (по географии охвата, по силе выступления по
политическим последствиям и т.д.) и разнообразнее все эти проявления, тем серьезнее
проблема, лежащая в их основе.
Представляется, что сегодня мир переживает некий системный кризис, который
вызван не только и не столько крушением биполярной системы международных
отношения, а более глубинными процессами, обусловленными кризисом политической
системы мира, как таковой.
9 См., напр., Уткин А. Глобализация: процесс и осмысление. – М.: Логос, 2001.
5
Современная политическая система мира, получившая название Вестфальской или
государственноцентристской, начала складываться в Европе более 350 лет в результате
окончания Тридцатилетней войны, в которой участвовала по разным причинам, в том
числе религиозным, династическим, территориальным и др., значительная часть
европейских государств. Подписание Вестфальского мира в 1648 г. стало важнейшей в
историческом развитии вехой, которая ознаменовала собой формирование политической
системы, которая в дальнейшем распространилась по всему миру. В ее основу была
положена идея национального государства, обладающего суверенитетом. Это была
величайшая социальная инновация, позволившая преодолеть многочисленные
конфессиональные, территориальные, этнические и другие противоречия, раздиравшие
Европу середины 17 в.
Можно шутить, перефразируя фразу Дж. Оруэлла относительно того, что все
государства, безусловно, равны, но некоторые из них равнее, тем не менее, в правовом
отношении национальный суверенитет действительно уровнял все страны, независимо от
их различных характеристик - формы правления, размеров, военной и экономической
мощи и т.д. - и дал возможность выстроить основы международного права, режимы, а в
более общем виде – некие «правила политического взаимодействия».
Национальный суверенитет стал своеобразным «общим знаменателем» (по
аналогии с математикой) для многочисленных и разнообразных акторов, который
позволил упорядочить их деятельности внутри и за пределами национальных государств,
а само государство сделало некоей структурной «единицы» политической системы,
которая потом получила распространение во всем мире.
Важный момент заключался в том, что с самого начала Вестфальская модель
разрабатывалась, а потом и развивалась как система. Участники соблюдали
договоренности и взаимодействовали друг с другом на государственном уровне. Иные
6
контакты торговые, научные, культурные осуществлялись в принципе с согласия
государственных структур.
Разумеется, изобретение национального суверенитета и выстраивание правил
взаимодействия на мировой арене не избавило мир от их многочисленных нарушений,
которые приводили к войнам, в том числе, и двум мировым. Однако это было, во-первых,
нарушением международного права, нарушением правил взаимодействия, а во-вторых,
что в данном случае особенно важное подчеркнуть, речь не шла об отказе от принципа
суверенитета как важнейшего правого и политического принципа, а также от государства
