хмурился, это означало плохие новости. Прослушав несколько минут, он встал с дивана, подошел к окну. Потом начал расхаживать по комнате кругами.
Уинтер села и вопросительно смотрела на него.
Дослушав до конца, он мрачно выругался и, захлопнув с силой крышку телефона, сунул его обратно в карман.
— Что случилось? — спросила она.
— Я работаю с группой
— Какая книга?
— Та, что у меня была только что. Моя
Уинтер не считала себя обязанной следить за тем, куда он кидает свои вещи. Но поняла, что речь идет не о книге, а о его записной книжке, которую он всегда носил с собой.
— Пьер, послушай…
— Ты что, не понимаешь, что я тороплюсь?
Она глубоко вдохнула и закрыла глаза. Это был решающий момент. Она могла ответить резкостью, а могла сдержаться. Ей хотелось поставить его на место ответной грубостью, опыт подсказывал, что это только накалит ситуацию.
Она встала и пошла на кухню, где он расшвыривал вещи в поисках своей «книги».
— Я помогу, — предложила она.
— Ты спрятала ее?
Раньше она пришла бы в ярость от столь нелепого предположения. Но вместо этого засмеялась. Он повернулся и с подозрением уставился на нее.
— Ты это ищешь? — Она протянула ему записную книжку, которая лежала на столе на видном месте.
Он усмехнулся и протянул руку за книжкой, но она не отдавала, спрятав ее за спину.
— Тебе придется заплатить.
В его глазах появились веселые искорки, но он тут же снова он стал серьезным.
— Воскресенье окончательно испорчено.
— Будет и другое.
Он вдруг схватил ее в объятия:
— Спасибо.
— Благодари свекровь Аликс.
— Свекровь?
— Это не важно, забудь. — Она прижалась губами к его губам.
Он вскоре ушел, а она вновь прилегла на диван. Они встречались с Пьером уже шесть недель. На этот раз были осторожнее и не торопили события.
В первое время он вел себя настороженно, часто бывал резок, как будто стремился оборвать их отношения навсегда. Пока Уинтер не уговорила его попытаться проделать тот самый опыт, которому научила ее Аликс. И когда он вдруг увидел, как сам реагирует в критических ситуациях, у него открылись глаза. И вот теперь, спустя месяц, хотя еще и возникали проблемы и это требовало постоянного усилия с обеих сторон, прогресс все-таки был очевиден. И Уинтер чувствовала себя почти счастливой, выход из тупика был найден.
Она незаметно уснула, и ее разбудил поцелуем вернувшийся Пьер. Она обвила руками его шею, притянула к себе, вдыхая такой родной запах, ощущая сильное тело, слушая ровное биение сердца.
— М-м-м… какое приятное пробуждение.
Пьер рассмеялся.
Вдруг зазвонил телефон Уинтер.
— О нет, только не это, — простонал Пьер, — не отвечай!
— Пьер, нельзя. Это может быть важно. — Она не стала напоминать, что не просила его не отвечать на звонок.
Он неохотно выпустил ее, и она успела ответить, прежде чем включился автоответчик.
— Аликс рожает! — возбужденно проговорила Лидия, хозяйка магазина напротив кафе. — У нее начались схватки.
— Я ждала звонка от Джордана.
— Ты же знаешь, Джордан с ума сходит, Аликс намного спокойнее, чем он. — Лидия засмеялась. — Она и звонила, а его голос я слышала в трубке, он настаивал, чтобы она прекратила звонить, потому что немедленно надо ехать в госпиталь.
— Кажется, ребенку грозит вырасти избалованным. — Уинтер подумала, что все они, в том числе и она сама, внесут посильную лепту.
— Джордан сейчас ужасно нервничает.
— Не сомневаюсь. Он впервые становится отцом, и, если взять во внимание предыдущие события, можно его понять.
Они еще немного поговорили.
— Спасибо, что позвонила. Звони, если узнаешь новости.
Пьер и Уинтер приготовили суп из авокадо, он был восхитителен, и Пьера рассмешило, когда секретным ингредиентом оказались обыкновенные кубики льда. Десять кубиков льда охладили и разбавили суп. К супу она подала раскрошенный голубой сыр. Пьер приготовил сэндвичи с курицей и карри.
Во время обеда Уинтер вдруг перестала есть и отложила в сторону недоеденный сэндвич.
— Что случилось? Слишком много карри?
— Нет, все замечательно.
Пьер был неподражаем в выборе специй.
— Тогда в чем дело?
— Меня беспокоит Аликс, — пробормотала Уинтер.
— Женщины рожают детей каждый день. Не о чем беспокоиться.
Уинтер надеялась, что так и будет.
— Но я не могу перестать волноваться.
Она бесцельно заходила по кухне. И вдруг приняла решение.
— Я хочу поехать в госпиталь.
—
— Я и есть семья Аликс. У нее никого нет, кроме нас, людей с Блоссом-стрит, которые любят ее.
Он обдумал ее слова и медленно наклонил голову.
— Хочешь, я поеду с тобой?
Она с облегчением вздохнула.
— Я надеялась, что ты предложишь.
— Все для тебя, любовь моя.
Уинтер сложила в мойку грязную посуду, а Пьер тем временем убирал остатки еды в холодильник.
По дороге она нервничала, но, оказавшись в госпитале, вдруг успокоилась. Действие всегда лучше бездействия, иногда смена мест идет на пользу. К ее удивлению, в зале ожидания уже собралась «группа поддержки». Там были Ларри и Сьюзен Тернер, напротив — Лидия Гетц, хозяйка магазина пряжи и вязаных изделий, расположенного напротив «Французского кафе», и Кэйси, ее тринадцатилетняя дочь.
— Привет, Уинтер. — Лидия с улыбкой встретила ее появление. Красивая миниатюрная Лидия дважды вышла победителем в борьбе с раком, ее хрупкая внешность была обманчива, за ней скрывалась большая сила духа. — Я сказала Кэйси, что ты не сможешь оставаться дома, и оказалась права.
— Мама всегда права, — ласково поддразнила ее дочь.
— Хорошо, что не забываешь об этом.
Уинтер было известно, что Лидия с мужем Брэдом удочерили девочку год назад. И очень полюбили ее за это время. Девочка подружилась с Аликс и часто заходила в кафе с ней поболтать. Сейчас Кэйси с
