— Ты построил отличную крепость, Эренсвард. — Его тихий голос едва слышно прозвучал в ночи. — Будем надеяться, что люди, которые ее охраняют, сравнятся с ней в надежности.
Ягерхорн нахмурился, увидев, кто стоит на пороге.
— Ты? После всего, что произошло сегодня? А ты, оказывается, смельчак. Чего ты хочешь?
Антонен проследовал за ним в комнату и прикрыл за собой дверь.
— Мне нужно поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты изменил свое отношение к происходящему. Кронштет прислушается к тебе; если ты будешь против, он не станет капитулировать. И Свеаборг не падет.
Ухмыльнувшись, Ягерхорн сел в кресло и откинулся на высокую спинку.
— Возможно. Я ведь его родственник. Адмирал уважает мое мнение. Речь не о том: Швеция не в состоянии выиграть войну, и, чем дольше мы тянем, тем больше финнов гибнет в сражениях. — Он спокойно посмотрел на своего нежданного гостя и продолжил: — Швеция проиграла. Но Финляндии нет никакой необходимости терпеть поражение. Царь Александр заверил нас, что Финляндия будет автономным государством под его защитой. Мы получим гораздо больше свободы, чем имели раньше, под шведами.
— Но мы же шведы! — возразил Антонен. — Наш долг защищать нашего короля и родину. — Его голос дрожал от возмущения.
Легкая улыбка появилась на губах его собеседника.
— Шведы? Мы финны. Что сделала для нас Швеция? Получала налоги, забирала наших юношей и оставляла их умирать в грязи в Польше, Германии и Дании. Она превратила нашу родину в поле боя, где ведет свои войны. И ради всего этого мы должны хранить верность Швеции?
— Швеция поможет нам, когда растает лед. Нам нужно продержаться только до весны и дождаться шведского флота.
Ягерхорн вскочил на ноги.
— Полковник, на вашем месте я бы не стал рассчитывать на помощь Швеции! Вам следует освежить в памяти историю этой страны. Где был Карл XII, когда он был так нам нужен? Разъезжал по всей Европе, а для бедной страдающей Финляндии у него не нашлось свободной армии. Где сейчас маршал Клингспор, когда русские разоряют наши земли и сжигают города? Разве он сражается за Финляндию? Нет! Он отступил — чтобы оградить Швецию от нападения врага! — В его словах прозвучали горечь и насмешка одновременно.
— Значит, ты готов променять Швецию, которая не бросилась нам на помощь сразу, на Россию? На тех, кто является нашим историческим врагом? На тех, кто в эту минуту убивает наших сограждан? Мне представляется, что сделка получается не слишком выгодная.
— Нет. Сейчас русские относятся к нам как к врагам, но, когда мы встанем на их сторону, все изменится. Нам больше не придется каждые двадцать лет сражаться в войне, чтобы доставить удовольствие шведскому королю. Нам больше не придется платить жизнями финнов за амбиции Карла XII или Густава III. Как только Финляндией будет править русский царь, мы получим мир и свободу.
В взволнованном голосе Ягерхорна тем не менее звучала уверенность. Антонен печально, почти с сожалением, посмотрел на Ягерхорна и вздохнул.
— Я ошибся, думая, что ты предатель. Ты идеалист и мечтатель.
— Мечтатель? — Ягерхорн удивленно приподнял брови. — Нет, Бенгт, это ты мечтатель. Ты обманываешь себя надеждами на победу шведов. Я же вижу мир таким, какой он есть, и выполняю его условия.
Антонен покачал головой.
— Мы много лет сражались с Россией и были врагами на протяжении веков. И ты думаешь, что мы сможем мирно сосуществовать? Ничего не выйдет, полковник. Финляндия слишком хорошо знает Россию. И она не забывает. Это не последняя наша война с Россией.
Он медленно повернулся и открыл дверь, собираясь уйти. Затем, словно ему неожиданно пришла в голову новая мысль, остановился и оглянулся на своего собеседника.
— Ты всего лишь запутавшийся мечтатель, а Кронштет — слабый старик. — Потом он тихонько рассмеялся. — Ненавидеть больше некого, Ягерхорн. Некого ненавидеть.
Дверь неслышно закрылась, и полковник Бенгт Антонен остался один в темном тихом коридоре. Устало прислонившись к холодной каменной стене, он всхлипнул, закрыв лицо руками. Его хриплого прерывающегося шепота никто не услышал:
— Бог мой, мечты дурака и сомнения старика. А вместе они погубят Северный Гибралтар.
Затем он выпрямился и вышел в ночь.
— «…будет позволено отправить двух курьеров к королю, одного по северной, а другого по южной дороге. Они получат паспорта и охрану, а также все необходимое для успешного завершения миссии. Составлено на острове Лонан шестого апреля тысяча восемьсот восьмого года».
Монотонный голос офицера, который читал соглашение, неожиданно смолк, и в большом зале повисла тишина. Из дальнего конца послышалось недовольное бормотание, кто-то из офицеров шведов шумно пошевелился, тем не менее присутствующие на совете хранили молчание.
Адмирал Кронштет медленно поднялся из-за стола коменданта Свеаборга. Он казался старше своих лет, лицо осунулось, усталые глаза покраснели. Те, кто сидел ближе остальных, видели, как дрожат его руки с шишковатыми пальцами.
— Таково соглашение, которое мы заключили, — начал он. — Учитывая положение, в котором оказался Свеаборг, это даже лучше, чем мы могли надеяться. Мы уже использовали треть наших возможностей. Из-за льда мы открыты для нападения со всех сторон. Враг превосходит нас числом, кроме того, мы вынуждены заботиться о большом количестве беженцев, запасы провианта расходуются с головокружительной скоростью. В данных условиях генерал Сухтелен вполне мог потребовать полной капитуляции.
Кронштет замолчал и провел рукой по волосам, вглядываясь в лица шведских и финских офицеров, сидевших перед ним.
— Но не потребовал. Вместо этого он позволил нам оставить себе три из шести островов Свеаборга, и мы вернем себе еще два, если пять шведских кораблей прибудут к нам на помощь до третьего мая. Если же нет, придется капитулировать. Но в любом случае после войны Швеция получит назад свой флот, а договор о перемирии, заключенный сейчас, позволит нам сохранить жизни наших людей.
Адмирал замолчал и опустил голову. Полковник Ягерхорн, сидевший рядом с ним, мгновенно вскочил на ноги.
— Я участвовал в переговорах вместе с адмиралом. Это хороший договор, очень хороший. Генерал Сухтелен предоставил нам исключительно великодушные условия. Однако если помощь Швеции не подоспеет вовремя, нам придется подготовиться к сдаче гарнизона. Такова цель нашего совещания. Мы…
— Нет!
Громкий крик пронесся по залу заседаний и эхом отразился от стен, прервав Ягерхорна на полуслове. Все дружно повернулись к полковнику Бенгту Антонену, который стремительно поднялся с места. Он был бледен как полотно и судорожно сжимал кулаки.
— Великодушные условия? Ха! О каких великодушных условиях вы говорите? — В его голосе звучала неприкрытая насмешка. — Немедленная сдача Вестер-Сварто, Остер-Лилла-Сварто и Лангорна; остальные острова Свеаборга пойдут следом. Это великодушные условия? Нет! Никогда! Это чуть больше, чем сдача, отложенная на месяц. Хотя нет никакой необходимости капитулировать. Враг не превосходит нас числом. Мы не слабы. Свеаборгу не нужно продовольствие — ему требуется лишь немного храбрости и веры.
Неожиданно в комнате словно повеяло ледяным ветром, это адмирал Кронштет посмотрел на бунтовщика с отвращением на лице. Когда он заговорил, в его голосе появился намек на прежнюю властность.
— Полковник, я должен напомнить вам о приказе, который я отдал вам вчера. Я устал от того, что вы подвергаете сомнениям все мои действия. Да, я пошел на уступки, но дал нам шанс сохранить все, что принадлежит Швеции. Это наш единственный шанс! А теперь сядьте, полковник!
