– Я не вправе запретить тебе следовать за нами. Возможно, тебя постигнет разочарование. Но как бы то ни было, добро пожаловать! Это Андрей, Симон и Филипп.
Четверо. Несомненно, появятся и другие. А он сам, что он собирается делать? Очевидно, говорить. Вибрации его голоса разбудили тех, кто видел дурной сон. Затем он, вероятно, предпримет решительные меры.
На следующий день пятеро мужчин пересекли границу Самарии. Ночью они вошли в Сихем, город, который в ту пору называли также Сихаром.
– Сихар! – пробормотал Симон, вспомнив избитую шутку, согласно которой название самаритянского города происходило от арамейского слова, означающего «пьянство».
– Сихар, город пьяниц!
– Перестань, – сказал Иисус. – Они молятся тому же Богу, что и мы, хотя и считают священными другие места.
– Самаритяне! – презрительно бросил Симон. – Разве ты не знаешь, что кусок хлеба, поданный самаритянином, еще более нечистый, чем свинина?
– Я ел свинину и самаритянский хлеб, – возразил Иисус, возмущенный таким проявлением нетерпимости. – Не будь более фанатичным, чем священники Храма!
– Учитель! Ты ел свинину и самаритянский хлеб и осмеливаешься говорить об этом вслух?! – воскликнул удивленный Андрей.
Нафанаил и Филипп никак не отреагировали, услышав признание в грехе, упомянутом во Второзаконии: употребление в пишу мяса нечистого животного.
– Раньше свинину запрещали есть, потому что выращивание свиней обходилось слишком дорого. Свиньи не пасутся на полях, как разрешенные Законом животные. Их надо кормить зерном. Именно по этой причине египтяне не стремились разводить свиней.
– И самаритянский хлеб! – прошептал Андрей, в то время как Филипп спрашивал у встречного прохожего, нет ли поблизости трактира, который содержит грек или сириец.
– Хватит! – крикнул возмущенный Иисус – Вы остановитесь на ночлег скорее в доме язычника, чем в доме иудея-самаритянина, поскольку ваши отцы и отцы ваших отцов из-за пустяков поссорились с самаритянами!
Иисус обратился к прохожему и объяснил, что произошло недоразумение и что они ищут трактир, которым владеет самаритянин.
– Такой трактир есть на соседней улице, – ответил прохожий.
Иисус, не дожидаясь своих спутников, решительно пошел в нужном направлении. Если они сейчас не пойдут за ним, значит, они вскоре оставят его. Но они, пусть и нехотя, пошли за своим учителем.
Трактирщик вытер стол. Андрей и Симон продолжали ворчать, утверждая, что не проглотят и кусочка самаритянской пищи.
– В год, когда я родился, – заговорил Андрей, угрюмо насупив брови, – они осквернили Храм, забросав костями Святую Святых накануне Пасхи. В тот год Пасху не праздновали.
– Так или иначе, Храм – это средоточие беззакония, – откликнулся Иисус, первым делая глоток самаритянского вина.
– Неужели ты рассчитываешь проповедовать слово Божье, говоря людям, что ты ел свинину и что самаритяне – добрые иудеи? – допытывался Симон. – Да тебя побьют камнями, и нас заодно.
– Мул всегда остается мулом, – холодно произнес Иисус.
Однако ел он один. Его спутники довольствовались финиками и вином.
Когда Иисус поел, трактирщик подсел к нему за стол, наклонился и спросил, пристально глядя Иисусу в глаза:
– Почему ты, иудей, ешь мой хлеб и при этом не плюешься? Я слышал, о чем говорили твои спутники, но и твои слова я тоже слышал. Чем же ты отличаешься от них?
– Возможно, я помню пословицу, которая гласит, что Господь ненавидит того, кто разжигает вражду между братьями.
– Значит, теперь мы братья?
– Разве мы не молимся одному Богу?
Трактирщик задумчиво вытирал стол.
– А из-за чего мы поссорились тогда? – прошептал он.
– Из-за слов, – ответил Иисус. – И потому что и те и другие считали, что могут присвоить себе божество. Иначе говоря, мы все были высокомерными и преисполненными гордыни.
– Но разве сейчас мы не такие?
– Возможно, наступило время осознать, что мы не являемся собственниками ни божества, ни его слов.
Андрею, Симону, Филиппу и Нафанаилу было неприятно слушать этот разговор.
– Ты ел свинину, – продолжал трактирщик.
– Да, я ел свинину.
– Ты пьянствовал.
– Нет. Но разве не Бог создал свиней? Или он создал их только для римлян?
– Почему же и вам, и нам, самаритянам, запрещено есть свинину?
– Ты уже слышал почему. Неразумно выращивать свиней, поскольку они дорого обходятся.
Трактирщик скрестил руки на груди и на этот раз обратился сразу к пятерым мужчинам:
– Что творится в Палестине? Отшельник по имени Иоканаан заявляет, что Мессия уже пришел и что его зовут Иисусом. Иудей, здравомыслящий человек, признается мне, что он ел свинину, и это меня нисколько не возмущает. Что же происходит?
Трактирщик воздел руки к небу, а затем медленно опустил их.
Иисус размышлял. Иудеями овладело беспокойство, вот и все. Вернувшись из комнаты для омовений, где он довольно долго приводил себя в порядок, поскольку в дороге они очень запылились, Иисус увидел, что Нафанаил, опустив голову, прислонился к стене.
– Комната для омовений находится в глубине двора, – сказал ему Иисус.
Нафанаил поднял голову. Вид у него был мрачный.
– Я лучше пойду обратно, – сказал он.
– Почему? – спросил Иисус, приглаживая волосы.
– Ты перевернул мне душу. Ты отрицаешь все, во что я верил. Я сойду с ума.
– Ты совсем недавно сказал мне, что для тебя я есть свобода, следовательно, я не имею права тебя лишать ее. Я хочу добавить, что за свободу надо платить. Тебя пугает не безумие, а сама свобода.
– Я предчувствую, что ты на этом не остановишься. Везде, где ты будешь появляться, произойдут перемены. Ведь ты наделен таким светлым умом!
Нафанаил лихорадочно взмахнул руками, словно желая особо подчеркнуть последние слова.
– Ты вызовешь смятение в этой стране – точно так же, как вызвал его во мне.
– Итак, ясный ум вызывает смятение, – заметил Иисус, связывая ленточкой волосы на затылке. – Такое мне никогда не приходило в голову.
– Вот видишь! – воскликнул Нафанаил. – Ты сразу обнаруживаешь противоречия.
Нафанаил отступил от стены и покачал головой.
– Но если я уйду, возможно, буду жалеть об этом всю жизнь!
Сколько страсти и неуверенности!
– Ты сердишься на меня, – сказал Нафанаил.
– Нет.
Нафанаил сел у ног Иисуса.
– Даже если бы я этого очень захотел, я не смог бы уйти, – сказал Нафанаил. – Но правда и то, что я боюсь все подвергать сомнению.
– Не стоит ложиться спать грязным, – мягко сказал Иисус. Немного помолчав, он продолжил: – Что касается твоего страха, сей зерно утром, когда время для этого самое подходящее, и не думай о своем страхе до вечера, чтобы не получилось так, что прорастет не зерно, а страх, а может быть, они взойдут одновременно.
