представляют для них грозную опасность. Дело-то в самой ночи. Свеча подлинного Храма погасла. Вновь зажечь ее – вот наша задача.
– Свет ведет тебя за собой, – ответил Андрей.
У ворот Вифлеема Андрей и Симон встретили своего друга. Ему было лет двадцать – двадцать пять. Он был уроженцем Севера» о чем свидетельствовал рыжеватый цвет волос, которые были связаны на затылке, как и у Иисуса. Подвижное лицо, смеющиеся глаза, рот, созданный для меда, вина, сладостей…
«Что будет с ним, когда он насытится?» – думал Иисус.
Андрей и Симон познакомили его с Иисусом Молодого человека звали Филиппом Он тоже был галилеянином. Откуда? Из Вифсаиды. Иисус не старался прислушиваться к разговору, который шепотом вели Андрей, Симон и Филипп. Его забавляло, что Андрей и Симон напустили на себя серьезный вид. Неужели это было проявлением тщеславия? Оба брата вели себя как вербовщики солдат. Но для какой армии? Ради какого сражения? Собирались ли они объявить войну римлянам, Синедриону, фаланге раввинов, всей Вселенной? Вероятно, Иисусу следовало с самого начала четче донести до них свой замысел. Конечно, он так бы и поступил, если бы только сам понимал, в чем суть этого самого замысла. Иисус бродил вокруг невидимой цитадели и искал в ней трещину. Шла ли речь об Иерусалиме? Нет, цитадель, которую он осаждал в полном одиночестве, была гораздо больше, даже если и походила на Иерусалим. Храм и бессмысленно суетившиеся там бессовестные священники казались Иисусу чем-то малозначащим. И все же Иисус сердился на себя за то, что не рассказал своим спутникам о пути, который ему пришлось преодолеть за все эти годы после разговора с Маттафией. Тут Иисус заметил, что рядом с его спутниками, следующими за ним, идет Филипп, которого, вне всякого сомнения, вербовщикам удалось уговорить. Филипп во все глаза смотрел на Иисуса, словно опасался пропустить нечто важное. Иисус бросил быстрый взгляд на молодого человека и улыбнулся.
– Андрей и Симон поведали мне, кто ты есть на самом деле, – наконец отважился заговорить Филипп.
Иисус хранил молчание.
– Они считают, что ты Мессия, – не унимался Филипп.
– Человек создает то, во что верит, – ответил Иисус.
– Я, как и они, готов в это верить, – сказал Филипп.
– Но, как ты видишь, у меня нет ни жезла, ни венца, – заметил Иисус.
Вероятно, благодаря надежде Иисусу удастся собрать войска, необходимые для осады цитадели. Если нет, то кто же он тогда?
– Вероятно, Мессия должен выглядеть именно так. Как тайный посланец, могущество которого проявится в надлежащий день и час, – возразил Филипп.
Идея была новой и неожиданной. Во всяком случае, Иисус никак не ожидал услышать нечто подобное из уст такого юнца, как Филипп. Они подошли к синагоге, и Иисус замедлил шаг.
– Значит, Мессией может быть кто угодно? – спросил Иисус. – Но как человек узнает, прав он или ошибается?
– И в самом деле, – согласился Филипп. – Но почему именно тебя называют Мессией?
Иисус задумался, но так и не сумел найти ответа. Он покачал головой и вошел в синагогу, чтобы узнать, где живут его братья. Убеленный сединой раввин сообщил, что Иуда и Иуст живут вместе с семьями в доме своего отца, а Иаков и Симон – в соседнем доме, который они делят с Лидией и Лизией. Раввин вышел на крыльцо и указал незнакомому посетителю нужный дом.
– Этот дом принадлежал священнику Иосифу из Давидова колена. Почтенному, но наделенному тяжелым характером человеку, – доверительным тоном сообщил раввин. – Никому доподлинно не известно, почему он в столь преклонном возрасте женился второй раз на совсем юной девушке. Она теперь живет у Лидии. Говорят, будто у нее родился сын…
– Это я, – прервал его Иисус.
Раввин прищурился, внимательно вглядываясь в лицо незнакомца.
– О тебе ходят слухи, – пробормотал он и поспешно вернулся в синагогу.
Иисус продолжал стоять на верхней ступеньке лестницы, вслушиваясь в угрожающее эхо, повторявшее слова раввина. Мимо проходил ребенок, который нес курицу, он остановился, посмотрел на Иисуса, а потом почесал низ живота.
Иисус и его спутники пошли к указанному дому. Неожиданно на Иисуса нахлынули воспоминания. Вот Мария дергает за веревочку волчок, показывая сыну, как надо пользоваться игрушкой. Глядя на вертевшуюся юлу, она получала не меньшее удовольствие, чем он. Вот Мария в кухне вытирает лоб, покрытый потом. А вот она склоняется над кроватью сына в тот вечер, когда он заболел. И тот взгляд, который она бросила на мертвого Иосифа, – удивительно сухой и слишком долгий. Иисусу тогда показалось, будто Мария так и не получила ответа, которого ждала от Иосифа при жизни. Но ответа на какой вопрос? Они подошли к нужному дому, и Иисус постучал в дверь. Двое детей, мальчик лет семи-восьми и девочка постарше, лет двенадцати-тринадцати, смотрели на него. В глазах девочки читалось подчеркнутое любопытство, свойственное всем ее ровесницам, вступающим в пору половой зрелости.
– Кто вы? – неожиданно для самого себя спросил Иисус и сразу же осознал неуместность заданного вопроса.
– Я Иосиф, сын Иуды, а она Саломия, дочь Симона. А ты кто такой?
– Я Иисус, ваш дядя. Можно мне и моим друзьям войти?
От изумления дети вытаращили глаза. Саломия покраснела и стремглав бросилась в дом.
– Иисус приехал! – крикнула она.
– Что? Что ты сказала? – раздались голоса.
Саломия повторила. Иисус улыбнулся и взял Иосифа на руки.
– Что происходит? – спросил Иисус у ребенка. – Ты язык проглотил? Ты знаешь, кто я?
– Ты пророк, – ответил Иосиф, обнимая Иисуса за шею.
Шум голосов свидетельствовал о возникшей суматохе. Из глубины дома выбежали еще пятеро детей, а за ними и Мария. Потом появились другие обитатели дома, но Иисус не замечал их, поскольку не сводил глаз с матери. Мария протянула к нему руки и прошептала, словно обращаясь к самой себе:
– Сын мой!
Иисус подошел к матери и обнял ее одной рукой, поскольку на другой по-прежнему держал маленького Иосифа. Мария крепко прижала их обоих к себе и беззвучно заплакала. Иуда, Иаков и женщины, которых Иисус не знал, принялись ее утешать. Мария вытерла слезы и, улыбаясь, сказала:
– Как ты изменился! Ты стал совсем взрослым.
Иуда и Иаков тоже обняли Иисуса, все время приговаривая:
– Да будет благословен этот день!
Они познакомили Иисуса со своими детьми и детьми Симона и Иуста, а затем послали за Лидией, Лизией, Симоном и Иустом. Радостные возгласы, благословения, смех, неоконченные фразы, веселое смятение. Иисус представил своих спутников, после чего женщины во главе с Марией отправились в кухню. Вскоре Мария вернулась, и в это мгновение Иисус осознал, насколько она красива и что он никогда этого не замечал. Дети прервали этот молчаливый диалог, протянув к своему дяде руки. Наконец все расселись вокруг Иисуса.
– Где ты был? – спросил Иуда.
– На Востоке. За морем.
– Что ты видел?
– Других.
– Других? – с удивлением переспросил Иаков.
– Других, – повторил Иисус. – Ведь на Земле живут не толь иудеи.
– Разве иудеям интересно знать, кто они такие, эти другие? – спросил Иуст. – Разве не достаточно того, что нам приходится иметь дело с римлянами?
– Другие – тоже Божьи создания, – возразил Иисус. – Они как и мы, верят в верховное существо, хотя вовсе не в то, в которое верим мы.
– Но они язычники! – воскликнул Иаков.
– Мы не решим наших проблем, используя слова как щиты. Они ведь тоже считают нас другими.
