К этому ответу я пришел путем усиленных раздумий, но она ничего не сказала. Странно… С этой мыслью я прислушался – и разобрал ее сонное посапывание.
…Никогда не перестану удивляться, как быстро она засыпает.
Кстати – я ведь еще не ответил на мэйл. Вспомнив это, я принялся набирать ответ.
Я кинул взгляд на часы в углу дисплея.
«22:59»
Я был занят набором текста письма.
Как вдруг мое сознание прервалось.
30 апреля (четверг) 23:18
1 мая (пятница)
1 мая (пятница) 08:14
Брошенное мной «доброе утро» Коконе проигнорировала.
Обычно она влезает в мои разговоры, когда ей захочется; сегодня, однако, она держалась на удивление сдержанно и общалась только с другими одноклассниками. Впрочем, при всем этом она изредка кидала на меня взгляды; лицо у нее было страшноватое.
Не знаю, что на нее нашло. Почему она ни с того ни с сего стала так себя вести – понятия не имею. Поскольку в этой ситуации я был не в настроении трепаться с приятелями, то попробовал отгородиться от всех, сунув в рот умайбо со вкусом сыра.
– Ты чем-то обидел Кири?
Чего еще ожидать от Дайи. На мои тонкие намеки он ни малейшего внимания не обратил и врезал вопросом в лоб.
– …Не знаю.
– Понятно… мм, вот. Я скажу тебе одну хорошую вещь.
– Хорошую вещь?
Может, он знает, почему сегодня утром Коконе ведет себя так странно?
– Это было, когда она сдавала свои первые семестровые экзамены в первом классе средней школы. Она очень хотела получить хорошие оценки – потому что это же первый экзамен – и готовилась почти всю ночь. Из-за этого она заснула прямо во время третьего экзамена. Проблем бы не было, если б она спала молча, но нет, во сне она говорила, прямо посреди молчавшего класса. Если я правильно помню, это было что-то вроде «ааа, это трико такое тесное, я не помещаюсь…»
– …Послушай, Дайя, ты вообще о чем?
– О чем я говорю? О ее уязвимом месте. Ее не так-то просто заставить кого-то сильно невзлюбить. У тебя есть шанс избавиться от нее, попав в ее список плохишей. Расскажи это ей сейчас – и ты вышел из игры!
– Эмм, вообще-то мне этого не хочется, знаешь? И, по-моему, история довольно миленькая.
– Нет, она только
У меня было плохое предчувствие, так что я молча закрыл уши ладонями. Но Дайя схватил меня за руки.
– Нет, не хочу больше слушать!
– Неее, я уже не про эту историю. Глянь туда!
Я посмотрел куда показывал Дайя. Там лицом друг к другу стояли и о чем-то беседовали Отонаси-сан и один из учеников; лица у обоих были серьезные.
Интеллигентного вида ученик, узкоглазый и в очках в черной оправе – это наш староста Рюу Миядзава. В отличие от Дайи, которого выбрали на должность старосты в первом классе чисто из-за оценок, этот к своим обязанностям относится очень ответственно. Хороший ученик, но не ботаник – он известен как очень надежный староста.
Я неохотно подошел. Сказать по правде, я с трудом переношу его самоуверенную манеру держаться.
– …Что случилось?
Они оба повернули головы в мою сторону, когда я спросил.
– О, Кадзуки. В общем, я собиралась войти в класс, но этот парень меня не пускает.
– Разве это не естественно? Почему ты так запросто заходишь в класс к старшим? Сейчас ведь даже не обеденный перерыв!
Кстати, да, Отонаси-сан редко заходит сюда, кроме как в обеденный перерыв. Может, из-за того, что она хотя бы делает вид, что соблюдает школьные правила, вместо того чтобы просто плевать на них.
– Держу пари, ты опять собираешься куда-то утащить Хосино, я прав?
– Что мне надо от Кадзуки – не твое дело.
– О, еще как мое. Я, видишь ли, сейчас староста. Я обязан присматривать за учениками этого класса. Ты не в курсе, что первый урок уже вот-вот начнется? Если ты заберешь его сейчас, то он не успеет вернуться до звонка.
– А мне до лампочки. У нас есть более важные дела.
Сперва я не понял, что она имела в виду, но, чуть подумав, осознал, что ответ мог быть только один.
…Что-то связанное со «шкатулкой».
И для меня это что-то тоже важнее всего на свете.
– Эм… Миядзава-кун. Прошу прощения. Я выйду вместе с ней.
Он уставился на меня осуждающе. Под его пронзительным взглядом я машинально сделал шаг назад.
– Послушай, ты что, делаешь все, что она тебе велит?
– Д-да нет же.
– Ну ты и размазня. Как насчет подумать своей головой, а не ходить послушно куда девчонка скажет?
– Эй, ты несешь чушь. Ты говоришь так, как будто у Кадзуки нет своей собственной воли, – перебила Отонаси-сан. Миядзава ухмыльнулся и ответил:
– Ой, прости. Тебя оскорбило, что о твоем любимом плохо говорят? А, или тебя беспокоят мои слова, что ты им вертишь из собственного эгоизма?
– Ах ты…
Отонаси-сан смотрела на него ледяным взглядом. Миядзава хихикнул.
– Что? Если желаешь возра-…
– П о х о ж е, т ы э т о д е л а е ш ь н а р о ч н о.
После этих ее слов Миядзава заткнулся.
– То, что ты староста, – еще не повод так вмешиваться в наши дела. Ведь до сегодняшнего дня тебе было наплевать, верно? И что это вдруг случилось ни с того ни с сего? Чего ты добиваешься, навязывая нам свое общество? Может, хочешь придумать повод и дальше с нами естественно общаться?
– …Не понимаю, о чем ты.
– Хорошо, если так. Просто твое поведение привлекло мое внимание, я сейчас очень чувствительна к тому, что происходит вокруг. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Кроме того, если это не было всего лишь недоразумением, то, по крайней мере, мои слова должны были бы тебя чуток припугнуть.
Я следил за их перепалкой в немом изумлении. Что это нашло на Отонаси-сан?
