некоторые из великих святых, но в полноте своей она познается лишь в жизни грядущей. Даже самые возвышенные писания Добротолюбия, как писал епископ Феофан Затворник в предисловии к последнему тому Добротолюбия на русском языке, 'имеют в виду не умовую, а почти исключительно деятельную жизнь'.
И, несмотря на это вступление, православный христианин, живущий в нашем веке суетных знаний, наверняка не избежит ловушек, ожидающих того, кто пожелает прочитать святоотеческие писания в их полном православном значении и контексте. Поэтому давайте теперь, перед началом чтения самой патрологии, остановимся и кратко проанализируем некоторые ошибки, сделанные современными читателями святых Отцов, с намерением таким образом сформировать более ясное понимание того, как не читать святых Отцов.
Великий Отец недавних времен в традиции преподобного Паисия (Величковского), будучи учеником Старца, отец Леонид (Лев) Оптинский прорвался за границы современного знания и обрел высшее знание святоотеческой традиции, передав ее неизменные истины на языке, понятном современным людям. Своими сочинениями, также как и житием своим, он вдохновил монашество, подвизающееся в наши последние времена, и сугубо боролся против ложного рационалистического христианства и современного знания. По смерти своей он явился в небесном сиянии, окруженный другими небожителями и сказал: 'Все, написанное в книгах моих, истинно,' и совершил исцеления болящих.
Святые Отцы Православия
III. Как не надо читать святых Отцов
Уже достаточно было сказано о серьезности и трезвении, с какими следует приступать к изучению святых Отцов. Но сам навык человека XX века в легкомыслии, привычка не принимать всерьез даже самых важных предметов, 'играть в идеи' - что и делают сейчас университетские ученые - вынуждает нас пристальнее рассмотреть некоторые общие ошибки, совершаемые обыкновенно номинальными православными при изучении или исследованиях писаний святых Отцов. Здесь необходимо будет назвать имена и публикации, чтобы показать, в какие ловушки многие души уже попали. Рассмотрев это, мы сможем более четко уяснить, как не следует приступать к чтению святых Отцов.
Святые Отцы Православия
Ловушка первая: дилетантство
Это западня, в которую попадают наиболее легкомысленные из тех, кто интересуется православным богословием или духовностью, особенно бывает присуща разнообразным 'экуменическим' сборищам-конференциям, встречам и т.п. Такие собрания устраивает Братство св. Албана и св. Сергия, что и отражается в их журнале 'Соборность'. Здесь мы можем прочесть, например, во вступительном слове клирика, предположительно православного, о святых Отцах: 'Отцы пустыни могут сыграть для нас исключительно важную роль. Они могут быть для нас замечательным местом экуменической встречи' (архимандрит Димитрий Трактеллис, 'Св. Нил за молитвой', 'Соборность', 1966 г., зима-весна, с. 84). Может ли говорящий это быть столь наивен, чтобы не знать, что Отец, которого он желает изучать, как и все святые Отцы, ужаснулся бы, узнав, что его слова использовались для обучения искусству молитвы инославных? Одно из правил вежливости на таких экуменических сборищах заключается в том, что инославных не информируют о том, что первое необходимое условие для изучения святых Отцов - иметь ту же веру, что и Отцы - Православную. Без этого главного условия все наставления в молитве и духовном учении - всего лишь обман, средство для запутывания инославного слушателя в его собственных ошибках. Это нечестно в отношении слушателя; это несерьезно со стороны докладчика; это точная иллюстрация того, как не надо подходить к изучению святых Отцов.
В том же издании можно прочитать о 'паломничестве в Британию', в ходе которого группа протестантов посетила службы разных сект, а потом православную Литургию, за которой 'отец произнес очень ясное и просветительное слово на тему о Евхаристии' (
Недавно то же Братство расширило свой дилетантизм, следуя последней интеллектуальной моде, включив в свою программу лекции по суфизму и другим нехристианским религиозным традициям, которые, вероятно, обогащают 'духовность' слушателей во многом так же, как это до сих пор делало для них Православие.
Тот же извращенный духовный подход можно видеть и на более утонченном уровне в 'соглашениях', исходящих время от времени от 'консультаций богословов' - будь то православно- католических, православно-англиканских или еще каких-либо подобных им. Эти 'соглашения' по таким темам, как 'Евхаристия' или 'природа Церкви', являются опять же упражнениями в экуменической вежливости, в которых инославным не делается и намека на их еретичность (если даже присутствующие 'православные богословы' это знают), что, на каком бы определении таких реальностей ни 'согласиться', инославные, не обладая опытом жизни в Церкви Христовой, не имеют их реально. Такие 'богословы', не колеблясь, ищут даже какого-то согласия по самой духовности, хотя здесь, как нигде, невозможность любого согласия очевидна. Те, кто могут верить, как гласит официальное 'Послание', принятое на 'Православно- цистерцианском симпозиуме' (Оксфорд, 1973 г.), что римо-католические, православные и англиканские монашествующие 'имеют между собой глубокое единство, как члены монашеских общин, принадлежащих к различным традициям Церкви', конечно же, мыслят по тленной премудрости мира сего и его 'экуменическим' модам, а не в согласии с православным монашеским духовным преданием, строго настаивающим на чистоте веры. Мирские цели и тон таких 'диалогов' ясно проявляются в отчете о том же симпозиуме, где указывается, что этот 'диалог' теперь собираются расширять, включив в него нехристианских монахов, что сделает возможным 'нашему общему христианскому монашеству... идентифицироваться каким-то реальным образом с монашеством буддизма и индуизма'
