– Остановитесь и улыбнитесь, – подсказал Джонас, отпустил ее локоть и сделал пару шагов назад, чтобы не попасть в кадр.
Кэт изобразила деланную улыбку и неловко помахала рукой. Потом быстро зашагала по лестнице Дворца фестивалей. Чтобы не отстать, Джонасу пришлось чуть не бежать.
– Надеюсь, показ еще не начался, – забеспокоился он.
– Наверняка начался, – ответила Кэт, раздражая его все сильнее, и вдруг резко остановилась: – Черт!
– Что еще?
– Да у меня из пупка бриллиантик выскочил.
– Господи!
– Надо вернуться и поискать.
– Где? – простонал он.
– На красной ковровой дорожке. Наверняка там обронила.
– Нет! – отрезал Джонас и потянул ее вперед.
– Но это первый бриллиант в моей жизни! – взмолилась Кэт.
– Вы и так опоздали, – оборвал он. – Вот провожу вас на ваше место, а потом вернусь и поищу.
– А если не найдете? – Кэт сверлила его зелеными глазами.
– Мистер Зандак купит вам новый. – Джонас настойчиво подталкивал ее
– Правда?
– Обещаю.
– Вот уж не предполагала, что вы имеете на него такое влияние.
– Вы меня еще не знаете.
«Хм-мм… – подумала Кэт. – А этот Джонас не такой слабак, как кажется. Интересно, он голубой? Вполне возможно. По виду трудно определить. Хотя… Для натурала уж больно он прилизан. Причесочка, костюм от Прада, маникюр… Наверняка голубой!»
Фильм уже начался, отчего Джонас окончательно впал в дурное расположение духа. Пришлось еще вступить в перепалку со строгим французом-распорядителем, который никак не хотел пускать Кэт в зал.
– Этот человек проводит вас на место, – сказал он наконец, кивнув в сторону француза. – Увидимся после просмотра. И еще: постарайтесь ничего не говорить, пока идет фильм. Мистер Зандак не любит, когда шумят.
– Прекрасно! – возмутилась Кэт. – А вы не вздумайте возвращаться без моего бриллианта.
– Обещаю, я его найду, – ответил Джонас и проворчал: – Если, конечно, он у вас был.
Кэт окинула его надменным взглядом.
– Что ж, судя по всему, вы, в отличие от всех остальных, не пялились на мой пупок. Но можете не беспокоиться, я-то знаю почему!
– Ах, боже мой! – закатил глаза Джонас, наконец выпуская ее руку. Разговор ему явно не нравился.
Строгий распорядитель провел Кэт на место, светя себе фонариком.
– Куда вы пропали? – прорычал Мерил.
– Тшш! – зашипела крупная дама сзади.
Кэт села и стала смотреть кино. В конце концов, она не обязана никому ничего объяснять!
В тринадцать лет Кэт Харрисон оказалась на вилле на юге Франции наедине с одним из знакомых отца, сказочно популярным художником семидесяти трех лет. Отец на несколько дней уехал в Париж, а ее оставил. Считалось, что она отдыхает под присмотром друга семьи.
– Сколько тебе лет? – как-то спросил старик, глядя на нее слезящимися глазами.
– А вам сколько бы хотелось? – с вызовом отозвалась Кэт – высокая, загорелая, светловолосая девочка. Очень миленькая.
– Чем меньше, тем лучше, – усмехнулся старик, пристально ее рассматривая.
Что будет дальше, она знала, К ней начали приставать задолго до того, как ей стукнуло тринадцать. Старик протянул руку, и Кэт попятилась, но очень скоро, к собственному изумлению, обнаружила, что у него совсем другие намерения, В конце концов, она согласилась попозировать для него голышом, но запросила за оказанную честь неслыханный гонорар.
Картина имела колоссальный успех и в конце концов оказалась в залах Национальной галереи. Она называлась «На грани». Отец Кэт, прославленный скульптор Гейбл Харрисон, был в восторге. Мать, Бетани, всемирно известная фотохудожница и признанная красавица, – наоборот. Ей вообще никогда не нравилось то, что делает дочь. Это плохо! То плохо! Все плохо! Кэт ни разу не услышала от нее похвалы. Бетани Харрисон была замужем уже в пятый раз, и юная красавица рядом была ей совсем ни к чему. Если она и любила дочь, то на свой лад.
Кэт все понимала. Она всегда была старше своих лет. Ей пришлось быстро повзрослеть, поскольку родители оказались слишком заняты своей карьерой, чтобы уделять ей какое-то внимание. Никто из них
