— Да, — сказала она с нажимом, чтобы нельзя было заподозрить, что все обстоит совсем не так. Они с Биллом были всего лишь друзьями.
— И как давно он осыпает тебя поцелуями? Это началось на Бродвее или сразу после нашего развода? — продолжал допытываться Гай.
— Не суди всех по себе, — резко парировала Беренис.
— А я слышал, что он появился в твоем доме, когда еще наша супружеская постель не успела остыть.
Понимая, что начинает оправдываться и что делать этого нельзя, но не владея ситуацией, Беренис сказала:
— Билл оказал мне огромную моральную поддержку, он замечательный человек, и меня возмущают твои гнусные происки!
— Как ты его защищаешь!
— Иди к черту, Гай! — И она захлопнула за ним дверь.
Беренис отыскала вазу для цветов, наполнила ее водой и поставила букет. Приятно было немного посидеть в уютной гримерной, где кроме нее никого не было. Только в голове все вертелась язвительная фраза, брошенная Гаем: «Ты можешь притворяться, что ненавидишь меня всей душой и сердцем, и сжимать губы, но я буду делать то, что мне всегда хорошо удавалось, чтобы завести тебя».
Да, когда-то ему с легкостью удавалось завести ее, но те времена давным-давно миновали. Теперь же ее только воротит от его поцелуев.
Она бросила взгляд на часы и поняла, что ей пора. Лучше было не опаздывать в первый день съемок. Виктор был блестящим режиссером, но обладал взрывным темпераментом и быстро выходил из себя, на горе всем вокруг.
По дороге на съемочную площадку Беренис представила себе, что ее там все заждались и пребывают в нетерпении — приятно чувствовать себя нужной. Но все оказалось иначе: ее встретил невообразимый хаос. В дальнем углу студии Раниди яростно ругался с осветителями. Группы рабочих передвигали по площадке мебель, да и остальные пребывали в состоянии такой лихорадочной деятельности, что никто даже не заметил появления актрисы. Осторожно переступив через провода, Беренис пробралась в укромный уголок и стала наблюдать за происходящим.
Вскоре на площадку приволокли огромную кровать и включили направленные на нее прожекторы.
— Подготовка к батальной сцене, — вдруг услышала она у самого уха насмешливый голос Гая и вздрогнула.
— О боже, Гай! Ты с ума сошел! Разве можно так пугать!
— У тебя совсем слабые нервы, — спокойно констатировал Гай и с улыбкой продолжил: — Не бойся, дорогая. Уверяю тебя, все будет, как в добрые старые времена.
— Ты имеешь в виду весь тот кошмар? — ядовито спросила Беренис и, заметив, что он облачен в костюм, с усмешкой добавила: — А ты, как я погляжу, не готов лечь со мной в постель.
— Беренис, к этому я готов всегда, — вкрадчиво прошептал он.
— Слушай, не валяй дурака. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. О твоем великолепном костюме. — Ее голос звучал сурово. — Похоже, что ты еще не приготовился к сцене, это не профессионально.
— Этот костюм мне выдали костюмеры. — Гай развел руками.
— Неужели ты будешь играть в этом эпизоде одетым?
Губы Гая дрогнули, готовые растянуться в усмешке:
— Не думаю, что Виктор будет сегодня снимать то, что запланировал.
— А что же он будет снимать? — Беренис с ужасом вспомнила все его утренние насмешки по поводу эротической сцены.
— Не знаю. Он режиссер, ему и решать. — Гай пожал плечами.
От мысли о том, что ей предстоит сниматься в эпизоде более откровенном, чем оговаривалось в начале, Беренис стало не по себе.
— Но он не может вот так запросто поменять эпизоды!
— Виктор снимает этот фильм, и он может делать все, что посчитает нужным, — невозмутимо сказал Гай и осторожно поправил сползший с плеча женщины халат.
От нежного прикосновения его руки к своему обнаженному плечу, Беренис невольно вздрогнула. Внезапно она осознала, что он стоит слишком близко. Почему-то стало трудно дышать. От волнения она провела языком по губам, увлажняя их. Ее сердце стало предательски колотиться, как будто хотело выпрыгнуть из груди.
Вдруг вспомнилось, как Гай когда-то целовал ее, вспомнилось тепло его губ, прикосновение рук… Нет, она явно не сможет играть с ним в любовной сцене, это невозможно.
— А ты, похоже, нервничаешь, — сказал он неожиданно мягко.
Черт побери, он продолжает ей доказывать, как она была не права, сказав, что его поцелуи ничего для нее не значат. Стоило ему провести рукой по ее плечу, как она растаяла!
— Может, чтоб не ждать впустую, пройдемся по тексту? — неожиданно предложил он.
— Зачем, если Виктор поменял текст?
— Ты права. А вот и он сам, сейчас мы все выясним.
Раниди был высоким мужчиной в возрасте около пятидесяти лет с такими проницательными глазами, что казалось, они видели насквозь. Беренис встречалась с ним всего пару раз, но слышала о его репутации гневливого человека. И он всем своим видом подтверждал это: лицо режиссера стало багровым после темпераментных разговоров с членами съемочной группы, при этом он что-то сердито бормотал себе под нос. Приблизившись к Гаю и Беренис, он возбужденно сказал с сильным акцентом:
— Эти осветители ни черта не понимают! Никак не могут наладить освещение.
— И сколько нам еще ждать? — не удержалась Беренис, надеясь, что еще будет время, чтобы выпить чашку кофе.
— Давайте быстро пройдем первую сцену. — Виктор жестом показал на съемочную площадку. — Итак, Беренис, ты сидишь на кровати.
Актриса покорно уселась на кровать, а ассистент передал ей листок с ее новым текстом. Она прочитала: «Ты знаешь, что я всегда любила тебя, но ведь так жить невозможно!»
Странно, что эта фраза, над которой она так долго билась сегодня утром, оказалась первой в ее новом тексте. Беренис с раздражением взглянула на злополучную строку, но тут же взяла себя в руки и попробовала войти в роль.
— Начали! — крикнул Раниди и кивнул Гаю.
Беренис наблюдала за игрой Гая: он прошел по комнате, затем остановился у туалетного столика и безупречно проговорил свой текст. Он был великолепен и выглядел непоколебимо самоуверенным. И как ему шел этот костюм! Беренис еще раз признала, что он был блестящим актером и… очень привлекательным мужчиной.
На какое-то мгновение воцарилась тишина. Беренис поняла, что все ждут, когда начнет она.
— Прошу прощения… — Она с трудом собралась с мыслями. — Ты знаешь, что я всегда любила тебя, но ведь так жить невозможно!
— Нет ничего невозможного, дорогая, если мы будем ближе друг к другу. — Гай сел рядом с ней на кровать, и она почувствовала сквозь тонкую материю пеньюара теплое прикосновение его бедра.
Невольно она вспомнила, как однажды Гай пришел домой, сел рядом с ней и сказал нечто очень похожее. Ее рассудок затуманился, а в горле пересохло. Беренис растерялась и забыла, что должна была говорить дальше. Но вдруг услышала, как партнер шепотом подсказывает:
— Мне бы так хотелось уладить наши проблемы.
Беренис повторила и увидела, как он потянулся к ее губам. Сердце забилось так бешено, что ей казалось, будто Гай сейчас услышит его удары. Она выдержала этот поцелуй, но когда заглянула в глубокие глаза мужчины и почувствовала, что начинает утопать в них, резко отпрянула.
Она бросила испуганный взгляд на режиссера, который качал головой и выглядел таким разъяренным, что ей даже показалось — еще чуть-чуть, и он набросится на нее. Но секундой позднее Беренис поняла, что
