выпустил все шесть пуль. Боек попадал по пустым гнездам барабана. «Черт!..» — подумал Дизель.
Это была его последняя мысль. Полицейский расстрелял его обстоятельно: две пули в грудь, третья в голову. Дизель успел почувствовать боль, и его душа растворилась в ослепительной вспышке света. На землю рухнуло уже бездыханное тело, горячий револьвер выпал из руки.
17
В участке Троя выволокли из «универсала». Его ждали полицейские в кожаных перчатках, вооруженные дубинками. Они колотили и пинали его, пока тащили вверх по короткой лестнице. Тяжелые ботинки молотили по голове. Внутри его схватили за волосы и ударили кулаком в лицо. Нос хрустел при каждом ударе, челюсть была сломана.
Зарегистрировав его и найдя физическое состояние нормальным, блюстители закона приковали свою жертву наручниками к решетчатой двери в главном коридоре, где все желающие могли лупить и пинать ее пока не надоест. Человек, ранивший двух полицейских и всех их так напугавший, погиб, но этот был его сообщником. Когда стало известно, что Мелани грозит частичный паралич, полицейские словно обезумели. Трой выкрикивал слова ненависти и угрозы.
К пересменке у него так раздулась сломанная кисть, что браслет наручников скрылся под посиневшей плотью. Он харкал кровью, плевался осколками зубов. У него были сломаны ребра и скула. Перебитый нос и глаза так распухли, что он почти ничего не видел. Пьяный помощник шерифа, опоздавший на расправу, залез на решетку и спрыгнул ему на руку. Кость захрустела. От нечеловеческой боли Трой потерял сознание.
Перед рассветом, за час до пересменки, начальник смены вышел из своего кабинета за кофе и увидел Троя, по-прежнему висевшего на решетке.
— Уберите отсюда эту падаль, — распорядился он, пихая носком ботинка неподвижное тело. — Отвезите его в окружную больницу, пока всякие там пархатые правозащитнички не подняли вой насчет царящей в полиции жестокости. Если кто спросит, ему попало на стоянке, а потом от ниггеров в «обезьяннике».
— Есть, капитан! — отчеканил сержант. — Этим козлам плевать на парализованного полицейского, они жалеют только такое дерьмо. Будь моя воля, я бы выволок его да пристрелил!
— В Бразилии работает железная система — пуля в затылок!
— Нам скоро придется перенять их опыт. Ребята, уберите его отсюда, мне тошно на него смотреть!
Троя поместили на заднее сиденье полицейской машины, с двумя копами.
— Заштопайте его и привезите обратно. Детективы хотят с ним потолковать перед судом.
Мотаясь на заднем сиденье, Трой думал о том, что было бы лучше, если бы они остановились и прикончили его, позже объяснив это тем, что он пытался бежать. Будь у него силы, он бы их спровоцировал. Он завидовал Дизелю.
Медики отделения неотложной помощи занимались всеми, кого им доставляла полиция: с огнестрельными и колотыми ранениями, одуревшими от наркотиков. Врачам и сестрам было все равно: они лечили людей, не вынося нравственных суждений и не проводя расследований. На сей раз они знали, кому оказывают помощь: о случившемся всю ночь твердили по радио, к тому же через них уже прошли двое раненых полицейских и случайный пострадавший из парикмахерской. Они понимали, за что пациента избили, остальное их не касалось. Врач настаивал на госпитализации: перелом руки, кисти, сломанные ребра, раздробленная скула, сильное сотрясение мозга. Полицейские, доставившие Троя в больницу, позвонили начальнику смены. Тому не улыбалось оставлять подозреваемого вне тюрьмы, тем более пока личность его не была установлена, однако правила не допускали вольных толкований: последнее слово оставалось за врачом. «Пусть врач подпишет», — распорядился начальник смены и выделил охрану. Подозреваемого приказано было приковать за ногу к койке. В больнице не было тюремного отделения, но на окне палаты были решетки. Начальник смены думал только о том, чтобы спасти собственную шкуру, и принял к этому все меры.
Отойдя от анестезии, Трой обнаружил гипс на кисти и проволочный каркас на челюсти, однако желание умереть прошло. Морфий творит чудеса: позволяет вытерпеть и физические и душевные страдания. Теперь все происходившее с ним Трой переносил безропотно. Он даже умудрялся спать урывками и видеть обрывочные сны. В одном из снов выросший сын Дизеля тыкал в него пальцем, обвиняя в смерти отца, а он в ужасе выкрикивал слова оправдания… После другого сна он очнулся в страхе, под мокрыми от пота простынями. Сначала он безуспешно пытался вспомнить приснившийся кошмар, а потом так расхохотался, что заболели ребра. Чего ему бояться теперь? Ему на голову и так обрушился весь мир. О Дизеле он думал со смешанным чувством: жалел его жену и сына и бесился, вспоминая самого Дизеля в толпе. Почему он не бросился ему на выручку, увидев полицию? А если не собирался помогать, то какого черта не сбежал, пока еще мог? Проигрывая в памяти всю сцену, кадр за кадром, он убеждался, что ответить, почему так произошло, мог бы один Дизель. Значит, ответа не будет никогда.
Услышав звон ключей, он взглянул на дверь. Медсестра привела троих мужчин. Двое были детективами с каменными челюстями, третий, розовощекий юнец с чемоданчиком, назвался помощником окружного прокурора. Детективы источали враждебность: Трой был сообщником преступника, устроившего стрельбу, и тоже нес ответственность за паралич, разбивший Мелани Странк. Трой смотрел мимо них, но не спускал глаз с сотрудника окружной прокуратуры. У того были невыразительные голубые глазки. Трой чуял в нем опасного врага.
Ему показали удостоверение и бляху.
— Сержант Кокс, — представился один из детективов. — Это детектив Фаулер и мистер Харпер из окружной прокуратуры. Он хочет задать вам несколько вопросов.
Харпер откашлялся.
— Как вы себя чувствуете?
Проволочный каркас на скуле мешал говорить, но Трой выдавил:
— Нормально. Когда меня отпустят домой?
— Домой? Думаете, вас отпустят?
Трой дернул плечом.
— Я ничего не сделал.
Сержант Кокс фыркнул.
— А деньги в багажнике? Откуда они?
Трой пожал плечами.
— Мы знаем, что вы не Эл Леон Кляйн. Кто вы такой?
Трой исхитрился улыбнуться.
— Ничего, через несколько часов мы сами это узнаем, — пригрозил сержант Кокс. — Держу пари, у вас есть судимости.
— Вас задержали по подозрению в убийстве.
— В убийстве? Кого?
— Карла Джонсона.
Трой усмехнулся, хотя ему было не до смеха. Он вспомнил положение уголовного кодекса о том, что убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение квалифицируется как убийство с отягчающими обстоятельствами, и о том, что сообщники несут за него одинаковую ответственность. Если полиция, прибывшая к месту грабежа, принимает владельца магазина за преступника и убивает его, то вина за убийство ложится на грабителя. Если полиция или владелец убивают грабителя, убийцей объявляется его сообщник. Но какое преступление совершили сначала они с Дизелем? Прежде чем преступление состоялось, он уже был задержан и лежал в наручниках на земле. Разве было еще какое-то преступление, кроме стрельбы?
— Мы также намерены обвинить вас в преступном сговоре с целью совершить ограбление.
— Валяйте! — бросил Трой. — И попробуйте доказать.
