— Доброе утро, — сказал за спиной мягкий и тягучий, словно мед, голос.
— Доброе утро, — не открывая глаз ответил Егоров. Он узнал голос.
Из-за спины вышел монах и сел рядом со Стасом на лавку. Он был одет в черный балахон, подвязанный у живота белой веревочкой.
— Как ты себя чувствуешь?
— Все лучше и лучше, — растягивая слова, ответил Егоров.
Он, как и прежде, сидел, закрыв глаза, и наслаждался тишиной и запахами гор.
— Ты нас сильно напугал, — сказал Луиджи.
Стас открыл глаза и, медленно повернув голову, ответил:
— Ты думаешь, я испугался меньше?
— Ты же совсем не глупый человек, — продолжил Луиджи. — Неужели ты не понимал, что так делать нельзя?
— Луиджи, когда я делаю что-то намеренно, то, как правило, готовлюсь к этому. Все произошло случайно.
— Ты мог погибнуть.
— Мог, — согласился Стас и, отвернувшись, снова закрыл глаза.
— Как хорошо, что мы тебя нашли.
— А вы меня искали? — удивился Стас.
— Конечно. Несанкционированное перемещение во времени совсем не детская шалость.
Стас снова посмотрел на Луиджи.
— Мне что, нужно было спросить разрешение?
— Ты переместился без подготовки, — не унимался Луиджи. — Наверняка сначала ты даже не знал, в каком времени оказался. Любое перемещение подготавливается заранее и контролируется. Если возникает критическая ситуация, объект возвращается.
— Наверное, ты прав, — пожал плечами Стас и снова закрыл глаза. — Нужно следить за путешественником, чтобы что-нибудь не изменил в прошлом или не попал в беду в будущем.
— Попасть в будущее невозможно, потому что его не существует, — сказал Луиджи. — А в прошлом ты не смог ничего изменить. Хотя неоднократно и пытался это сделать.
Стас резко повернул голову. Он почувствовал, что его обманывали.
— Так это вы все время меня «били по голове»? — спросил Стас. Если так, то все разговоры Луиджи о поисках его в прошлом ложь.
— Если бы мы знали, где ты находишься, мы вернули бы тебя в ту же секунду.
Само бытие воспротивилось твоим действиям и выводило тебя из строя. Как в электронике. При критической перегрузке в цепи перегорают предохранители, тем самым спасая весь прибор.
Стас пытался понять истинный смысл витиеватого изречения.
— Первый раз я потерял сознание, когда… — Стас замолчал. Он понял, что чуть не сделал ошибку, когда пытался научить людей счету, о котором они, не будь Стаса, не могли иметь представления.
— Вот это я сделал зря. Правда, в ту секунду мне так не казалось. Ну хорошо.
Второй раз я пытался спасти жизнь человека, который должен был умереть.
А в Твери? Чем вам помешало то, что я поговорил бы с красивой девушкой?
— Не нам, а бытию. У вас мог родиться ребенок.
— Внебрачные связи дело серьезное, — согласился Стас. — За такое не то что ударить по голове, и оторвать ее могут.
— Позже, когда мы высчитали, в каком ты времени, и проанализировали твои возможные поступки, — сказал Луиджи, — мы поняли, что ты догадаешься — единственный шанс вернуться в свое время это Бруно. Только он может отправить тебя обратно. Конечно, до него тебе было не просто добраться, еще сложнее было бы его уговорить. Но, как видишь… мы не ошиблись, и ты все сделал правильно.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Стас. — Спасибо за заботу.
Но подожди… Ваш орден охраняет реликвии. При чем тут перемещения во времени? Я допускаю, что Вовку вы…
— Есть вещи, о которых ты не должен знать и никогда не узнаешь. Именно для этого существует наш орден.
— Нет, минуту…
— Станислав, время, в котором человек живет, для него является своим.
В этом его судьба, его предназначение. Откуда нам знать, что нам предстоит сделать через час? И что будет зависеть от одного из наших поступков: судьба человека или существование вселенной?
Стас понял, что спорить бессмысленно. Как и раньше, Луиджи не скажет более того, что считает нужным. Бодучей корове рога не даются. Может, это и правильно. Как знать, что ты сделаешь, окажись в твоем распоряжении великие знания. Для человека время, в котором он живет, и есть свое. Там его место.
Его судьба. Его предназначение.
— У меня есть просьба, — сказал Стас. — Я хочу видеть, как…
— Хорошо, — сказал монах, догадываясь, о чем его хочет попросить Егоров.
— Это несложно.
— Ты представляешь, — сказал отец и повернулся к сыну. — У него получилось.
Это не он, это я сошел с ума.
В это время один из веревочных тросов лопнул, и часть конструкции обрушилась на пол старенького деревенского чулана. Вовка медленно подошел к табурету и взял его в руки. Сломанная ножка была сильно изъедена жучком.
— Ты думаешь, он еще жив? — спросил Вовка у отца.
— Не знаю. Если этот загадочный агрегат действительно машина времени, тогда то, что мы с тобой видели, можно назвать перемещением. Ведь он же исчез. А вот остался ли он живым — этого мы можем никогда не узнать.
— Значит, он не вернется?
— Перемещение было случайным. Конечные координаты не установлены. Он сейчас может быть где угодно. Даже среди динозавров.
Яркая вспышка, словно шаровая молния, ослепила Вовку и его отца. Выроненный из рук табурет громыхнул об пол. Когда Корнеевы открыли глаза, посреди монстра с тросами, зеркалами и блоками стоял Стас, одетый в приличный красный кафтан, синие штаны и короткие красные сапоги. Он был бородат и весел. Не веря своим глазам, Вовка медленно вытянул вперед правую руку.
— Послушай, ребенок, откуда у тебя эта гадкая привычка щипаться? — спросил Стас. — Есть куча безболезненных и более научных способов, доказывающих реальность происходящих событий.
