Веки Марии дрогнули, она глубоко вздохнула, легкий румянец медленно окрасил щеки.
— Жива, — шепнул Мартен.
— При виде диких скандалов не умирают, — ядовито заметила придворная дама королевы Боны, и добавила: — К счастью.
Мартен чувствовал себя униженным её словами. Но земля уже горела у него под ногами.
— Я должен забрать её на корабль, — заявил он.
— Вы и в самом деле ошалели, капитан Мартен? — спросила Анна, смерив его презрительным и гневным взглядом. — Прошу немедленно убираться отсюда и оставить нас одних. Видите, до чего вы её довели?! Вы хотите её убить?
— Мне нужно срочно ехать в Лятарню. — начал Мартен.
— Скатертью дорога! — заявила та решительно и безапелляционно. — Мария останется тут под моей опекой.
— 323 —
— Но я приеду за ней завтра из Пуцка, — сказал он. — И пусть уж ваша милость стережет её получше, чем до сих пор.
Отвернулся и выбежал из спальни, а потом тем же путем, каким ворвался сюда, выбрался на террасу. Уже хотел перескочить балюстраду, чтобы поскорее очутиться на дворе, когда обо что-то споткнулся. Это был сверток с собольей шубой. Его он швырнул в опустевшую столовую через выбитое стекло.
ГЛАВА XVI
Готард Ведеке мчал сломя голову, лишь бы поскорее оказаться в Гданьске. Знал, что Сассе вылез из саней перед его домом на площади Доминиканцев, значит наверняка хотел его видеть. Может быть, оставил какое-то известия?
Велел ехать туда, открыл замок входных дверей собственным ключем, но убедился, что те заперты изнутри. Его охватила ярость. Принялся грубо ломиться в дверь, ругаясь на чем свет стоит, но поначалу разбудил только соседей, которые приняли его за разбушевавшегося пьяницу и тоже наградили проклятиями. Кто-то вдобавок ещё плеснул из окна ведром помоев, и только немного промахнулся, обрызгав впрочем ему сапоги.
В конце концов, однако, его собственная прислуга разобралась, с кем имеет дело, и в великом замешательстве с извинениями впустила внутрь.
Там он узнал немного. Правда, старый Зигфрид Ведеке разговаривал с Эриком фон Сассе, но бурграф, не желая того беспокоить, просил только, чтобы Готард изволил приехать в Лятарню завтра утром.
Наутро! Уже давно миновала полночь — пробило третий час.
Хафенмейстеру нельзя было терять время. В нескольких словах он уведомил отца о нарушении Мартеном свежезаключенного договора Гданьска с королем, умолчав при этом о своем немилом приключении. Был возмущен и не хотел слушать предостережений, которые тот пытался высказать.
— Я должен ехать туда немедленно, — заявил он. — Чертову корсару нужно преподать примерный урок.
Оставив Зигфрида, охваченного тревогой, выбежал, велев ехать на Святоянскую, к Сассе.
Там повторилось точно то же самое, что перед его собственным домом. Снова прошло не меньше получаса, прежде чем его впустили, а заспанный бурграф одевался бесконечно медленно, задавая при этом множество излишних и весьма нескромных вопросов, которые приводили в ярость его начальника.
Наконец они добрались до Длинной набережной и под Журавлем обнаружили пришвартованный портовый балингер, на котором решили спуститься по течению до самого Вислоуйсця. Идея принадлежала бурграфу — в целом верная, ибо измученные кони едва волокли ноги. На практике же и тут произошла непредвиденная задержка. На балингере ночевал лишь один из гребцов; шкипера и остальную команду пришлось разыскивать по складам и сараям, где те укрывались от холода.
И вдобавок лишь одна Мотлава была свободна ото льда. Висла начинала замерзать; им пришлось огибать образующиеся на ней заторы, что весьма затрудняло плавание.
Только на рассвете миновали они Холм и издалека увидели приземистые башни Лятарни. И тотчас же Сассе, одаренный особенно острым взором, с безграничным разочарованием воскликнул:
— Выходят! Господи ты Боже, выходят под парусами!
Хафенмейстер Готард Ведеке кипел от ярости в ожидании, пока отчалит «Йовиш», чтобы на его борту броситься в погоню за «Зефиром». Никому из офицеров «Лятарни» не пришло в голову задержать Мартена силой. Никто не протестовал против открытия барьера и выхода корсаров из гавани. Из орудий, установленных на стенах, не прогремело ни выстрела!
Заместитель бурграфа и начальник артиллерии капитан Вихман оправдывался, что не получал никаких распоряжений на сей счет. Он узнал сани и упряжку Генриха Шульца, когда меньше часа назад Мартен прибыл сюда со стороны переправы на Висле под Стогами. Факт этот ещё больше убедил Вихмана, что все в порядке. Ведь если бы дела обстояли не так, бурграф не выказывал бы Мартену любезности, поджидая его и отвозя в своих санях в город, а Шульц, приятель хафенмейстера, один из самых уважаемых жителей Гданьска, не ссудил бы тому свой собственный выезд!
— Капитан Мартен спешил, — продолжал рассказ Вихман. — Сообщил, что виделся с вашей милостью и уладил все текущие расчеты, а что касается прочих… что касается прочих… — повторил он и вдруг умолк, ибо Ведеке пронзительно заскрежетал зубами и взорвался потоком яростных проклятий, от которых в конце концов у него перехватило дыхание.
Тяжело дыша, он метался по берегу от нетерпения.
— Он со мной виделся! Заплатил по счету! Он спешил! — раз раз за разом выкрикивал он, объятый яростью. — Ха! А теперь он уже не спешит!
В самом деле, «Зефир», выйдя на внешний рейд за Вайхзельтифе, спустил большую часть парусов и лег в дрейф, словно Мартен колебался, плыть ли ему в Пуцк или остаться здесь, или словно хотел раздразнить своего врага, зная о его намерениях.
Но причина этого маневра была совершенно иной. Перси Барнс, который вечером перевозил Мартена с корабля на крепостную набережную, не поднял потом шлюпку на палубу, рассчитывая, что утром она снова понадобится. Но Мартен прибыл со стороны суши, перешел земляной вал и попал на корабль по трапу. Впопыхах Барнс забыл о шлюпке, привязанной за кормой, и «Зефир» буксировал её до внешнего рейда, где небрежно завязанный узел разошелся и шлюпку, подгоняемую ветром, отнесло далеко на мелководье. Только тогда потерю заметили колышущуюся на волнах в полумиле от корабля.
Мартен, видя, что находится за пределами досягаемости крепостных орудий, решил её подобрать. Но поскольку «Зефир» подойти туда не мог, спустили другую шлюпку и Перси с шестерыми гребцами пустился в погоню.
Догнали они её легко, но возвращение против ветра оказалось гораздо труднее; буксировка тяжелой шлюпки на короткой крутой волне было нелегкой задачей и заняло немало времени. Так долго, что прежде чем Перси с гребцами преодолели половину обратной дороги, у выхода на Вайхзельтифе показался «Йовиш», торопливо поднимающий все паруса…
Сассе и Вихман попытались отговорить хафенмейстера от намерения пуститься вдогонку за Мартеном. Капитан Дюнне отсутствовал. Половина команды — на берегу, главная палуба — без орудий, поскольку те собирать заменить на новые, заказанные в Торуни.
Ведеке легкомысленно отмахнулся от этих аргументов. На «Йовише» было сто двадцать матросов — более чем достаточно, чтобы управлять им, а штурман Адам Крафт, замещавший капитана, лично заявил, что разделается с «Зефиром»в два счета, если только получит на то дозволение.
Готарду понравился этот молодой, уверенный в себе человек, который казался энергичным и отважным. Конечно, ему было не сравниться опытом с Фридериком Дюнне и Мартеном, но ведь даже без шести легких орудий они располагали куда более мощной артиллерией, не говоря уже о сорока картечницах и стольких же мушкетах. Прежде всего, однако, Крафт рвался отличиться, завоевать симпатии хафенмейстера и сената. Подворачивалась возможность, которой под командой Дюнне можно было и не дождаться.
Первый маневр удался ему на славу, главным образом благодаря попутному ветру, с которым «Йовиш» проскользнул Остфарвассер не хуже «Зефира». Готарду, который стоял на мостике рядом с молодым штурманом, это показалось однако исключительной заслугой его ловкости и умения. Ведь даже Дюнне считал выход из порта под парусами чародейскими штуками!
