— Долларов десять, — сказал он. — Хватит? Но прежде покажи мне, где ты живешь. Это для того, чтобы я мог тебя найти, если ты меня обманешь. Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул тот. — Идемте.
Мальчик начал спускаться по лестнице, потом остановился.
— Вот что! Идите немного сзади, как будто вы меня не знаете. А то мне потом неудобно будет. Я пойду прямо домой, а вы войдете через две минуты.
— Хорошо, — одобрил сыщик.
Они вышли.
Ровно через две минуты Норман толкнул дверь квартиры, куда только что вошел мальчик, и сразу очутился в кухне.
Мальчишка стоял возле высокой худощавой женщины, которая стирала белье. При появлении Нормана они прекратили разговор, и женщина отвернулась к своему алюминиевому тазу.
В кухне стоял стол, два табурета, горела газовая плита. Потолок был черный, закопченный, досчатый пол в трещинах и дырах.
— Здравствуйте! — громко сказал Норман.
Женщина не ответила. Она начала намыливать какую-то тряпку, потом принялась стирать с таким ожесточением, что брызги летели во все стороны.
Мальчишка провел сыщика в комнату и закрыл дверь.
В комнате было темно. Окно выходило во двор. У стены стояла старая железная кровать, трехногий покосившийся стол и маленькая облезлая кушетка. Потолок выглядел не светлее, чем в кухне.
— Вот тут мы и живем, — сказал мальчик.
Норман подошел к столу. В проволочной подставке стояла выцветшая фотография мужчины в форме сержанта десантных войск.
— Отец? — сыщик кивнул на фотографию.
— Отец.
— А где он сейчас?
— Во Франции.
— Пишет?
— Похоронен в Кале 24 апреля 1945 года.
— О, — вежливо посочувствовал Норман, — от этой войны всем досталось!
Мальчик ничего не ответил. Тогда, чтобы переменить разговор, сыщик спросил его, где работает мать.
— На авиационном, — сказал мальчик. — Тут многие работают на авиационном.
— А ты?
— А я, — мальчик замялся. — Я сейчас не работаю. Раньше мыл посуду в ресторане на Сто тридцать пятой улице, но теперь его закрыли. Если бы я работал, мы бы не задолжали за квартиру.
— Ну хорошо, — произнес Норман. Теперь он узнал всё, что было нужно. Вряд ли мальчишка посмеет обмануть. — Хорошо, — повторил сыщик. — Теперь мы познакомились, — Норман вынул из бумажника десятидолларовый билет и протянул мальчику. Однако тот, к удивлению Нормана, его не взял.
— Знаете что, — сказал мальчик, — лучше уж я потом возьму все сразу.
— Как хочешь, как хочешь, — обрадовался сыщик. Он положил деньги в бумажник и направился к выходу.
В субботу вечером в кабинете начальника полицейского участка собралось довольно много народу. Были два корреспондента от крупных газет, репортер из кинохроники и высокий желчный человек — сотрудник журнала «Кольерс».
Все они собрались по приглашению начальника. В этот день было решено задержать человека со Стокгольмским Воззванием и револьвером.
Без пяти минут шесть они вышли.
Начальник участка взял с собой сержанта. У того в кармане были наручники. Возле бензиновой колонки они встретили Нормана.
— Он уже в доме, — сказал сыщик. — Я его не видел, но мальчишка сказал, что заведет его в подвал и оставит там, а сам выйдет к воротам.
Все подошли к аптеке и стали напротив ворот.
Под аркой мелькнула темная фигурка мальчика.
— Идемте, — сказал Норман.
Они перебежали улицу. Сотрудник «Кольерса» бежал самым первым. Мальчишка вышел навстречу.
— Он вот тут внизу, — Гарри показал рукой на лестницу, ведущую в темный подвал. — Я ему сказал, что сейчас придут парни с авиационного завода. Так что вы идите.
Сержант с дубинкой стал спускаться по лестнице. Начальник участка последовал за ним. Потом шли Норман и два корреспондента. Сотрудник «Кольерса» и репортер из кинохроники, который сразу начал устанавливать свой треножник, остались у ворот.
В полумраке начальник участка не сразу увидел плотную фигуру человека в полупальто у низенького окна. Когда они вошли, тот тревожно спросил:
— Кто там?
Не отвечая, сержант бросился к нему, вытащив из кармана наручники. Голос человека в полупальто показался Норману очень знакомым. Но раздумывать об этом было некогда.
Услышав звон наручников, неизвестный стремглав кинулся к выходу.
Сержант пытался его задержать, но тот ловко отшвырнул его. Начальник участка поднял руку с фонарем, но неизвестный ударил его по руке. Фонарь упал на пол. Они схватились в темноте.
Норман вертелся вокруг них, натыкаясь на чьи-то локти и кулаки. Наконец ему удалось добраться до неизвестного. Сыщик прижал его к стене и цепкими пальцами стал обшаривать его карманы.
— Револьвер! — вдруг закричал Норман. — Я у него вытащил револьвер из кармана!.. И листовки!..
Человек в полупальто вдруг оттолкнул от себя Нормана, размахнулся — и начальник участка получил такой удар в глаз, что вынужден был выпустить руку неизвестного, за которую ему сначала удалось ухватиться.
— Все свидетели, — сказал начальник, держась рукой за глаз. — Все свидетели, что он сопротивлялся при аресте.
Один из корреспондентов зажег спичку, и при ее тусклом свете начальник рукояткой револьвера ударил человека в полупальто по голове; тот охнул и упал на колени. Шляпа съехала ему на глаза. Сержант защелкнул наручники у него на кистях. Арестованный слабо застонал.
— Хорошо, — выдохнул начальник. — Очень хорошо. Тащите его наверх. А револьвер давай сюда, — обратился он к Норману.
Сыщик был на седьмом небе от радости, и начальник, несмотря на полученный им удар в глаз, чувствовал себя великолепно.
В то время, когда происходила схватка в подвале, в подворотне остановилось несколько человек, привлеченных киноаппаратом, который приготовил репортер. Был как раз такой час, когда люди идут с работы.
— Что здесь происходит? — спросил литейщик Стил.
— А то, — ответил сотрудник «Кольерса», — что здесь поймали одного из этих так называемых сторонников мира. Ходит с револьвером и заставляет людей подписывать Стокгольмское Воззвание.
— Вранье, — буркнул литейщик.
Остальные молчали.
Корреспонденты и начальник участка первыми вышли из подвала.
— Вот револьвер! — воскликнул начальник. — Мы взяли его у человека со Стокгольмским Воззванием. — Он показал револьвер людям вокруг и корреспондентам.
По толпе прошло движение.
