какой-нибудь части общей машины. Именно потому и сложна наша работа что идеи, с которыми нам приходится им?ть д?ло, сами по себ? отвлеченны. Если бы мы согласились удовольствоваться одной декламаціей и голословными утвержденіями, то и наша задача, и задача наших читателей была бы очень легка. Не было бы ни трудных вопросов, ни надобности в аргументах и логик?, потому что говорить и писать фразы в род?: «Товарищи! хозяева нас грабят! Буржуа – негодяи, правительственныя лица – мошенники! Возстанем, убьем вс?х капиталистов, подожжем фабрики!» и т. под. очень нетрудно. Но в?дь и до того, как начали это писать, эксплуатируемые убивали иногда своих эксплуататоров, угнетаемые совершали революціи, б?дные возставали против богатых, и однако все это не изм?нило положенія. Правители см?нялись; в 1789 году собственность перешла из одн?х рук в другія; посл? того было сд?лано еще н?сколько революцій в надежд? совершить новое ея перем?щеніе, и все-таки правительства продолжают угнетать своих подданных, а богатые живут на счет эксплуатируемых ими б?дняков; в этом отношеніи ничего не изм?нилось.
Зат?м, уже посл? того, как эти мысли были высказаны в литератур?, точно также были новыя революціи, и все-таки положеніе вещей осталось т?м же! Д?ло в том, что недостаточно говорить и писать, что рабочаго эксплуатируют: нужно еще объяснить ему, что, м?няя своих правителей, он не перестает быть эксплуатируемым и что если бы он даже сам стал на их м?сто, он сд?лался бы в свою очередь таким же эксплуататором, а позади него осталась бы эксплуатируемая масса, которая выставила бы против его господства т? же самыя обвиненія, которыя он теперь выставляет против т?х, кого он хочет см?стить. Нужно объяснить кром? того рабочим, каким образом буржуазія сум?ла привязать их к существующему обществу и заставить их защищать интересы эксплуататоров даже тогда, когда они думают, что защищают свои собственные, – все это благодаря такому устройству, которое не может дать рабочему ничего, кром? никогда не исполняющихся об?щаній.
Само буржуазное общество, всей своей организаціей, основанной на антагонизм? интересов, ведет рабочих к революціи; они всегда и д?лали революціи, но точно также всегда и дозволяли обратить их в пользу других, потому что они «не знали» заран?е. Роль пропагандистов состоит именно в том, чтобы «научить» рабочих, а чтобы «научить» нужно «доказать». Голословное утвержденіе может создать людей в?рующих, но не людей сознательных.
В т? времена, когда даже у самых крайних соціалистов власть считалась основой всякой организаціи, им?ть только в?рующих не представляло никаких неудобств; это даже облегчало задачу т?х, кто брался ими руководить: они могли ограничиваться одними утвержденіями и им в?рили или не в?рили, смотря по степени того вліянія, которое они сум?ли пріобр?сти. А так как эти руководители вовсе не стремились к тому, чтобы их посл?дователи понимали, почему их заставляют д?йствовать так или иначе, а требовали от них только в?ры, которая побуждала бы их сл?по повиноваться полученным приказаніям, то им и нечего было ломать себ? голову над доставленіем им аргументов. Масса в?рила в высших личностей, поставленных для того, чтобы думать и д?йствовать за нее, и не нуждалась в знаніи: в?дь у вождей есть, думала она, заран?е выработанный, готовый план общественнаго переустройства, который они приложат на практик?, как только придут ко власти. Все, что требовалось от людей из толпы, это – ум?ть драться и умирать. А как только вожди придут ко власти, народ может больше не безпокоиться: все будет сд?лано в свое время.
Но с появленіем анархических идей все это изм?нилось. Отрицая необходимость «посланных свыше» личностей, борясь с властью, требуя для каждаго челов?ка права и обязанности д?йствовать только по его собственному желанію, вн? всякаго принужденія, вн? всякаго ст?сненія его свободы, считая личную иниціативу основой всякаго прогресса, всякой д?йствительно свободной ассоціаціи, анархическая идея не может уже довольствоваться т?м, чтобы создавать в?рующих: она должна стремиться, главным образом, создавать людей уб?жденных, знающих, почему именно они в?рят, людей, которые взв?сили и обсудили представленные им аргументы и сами оц?нили их. А это ведет к тому, что пропаганда становится бол?е трудной, бол?е отвлеченной, но вм?ст? с т?м и бол?е плодотворной.
Но раз поступки людей зависят только от их собственной иниціативы, то они должны им?ть возможность и приложить эту иниціативу. Для того же, чтобы она могла свободно согласоваться с д?йствіями других, она должна быть сознательной, разумной, основанной на логик? и фактах; чтобы вс? отдельныя д?йствія вели к одной общей ц?ли, они должны основываться на одной общей иде?, ясно понятой и хорошо выработанной, а только строгое, логическое и точное обсужденіе может повліять на ум ея сторонников и заставить их думать самостоятельно.
Этим и обусловливается наш способ д?йствія: когда мы им?ем д?ло с какой-нибудь идеей, мы не извлекаем из нея фейерверка эффектных фраз, а разсматриваем ее со вс?х сторон и анализируем во вс?х подробностях, чтобы почерпнуть из нея вс? возможные аргументы.
Совершить такой общественный переворот, к какому мы стремимся, а в особенности – как это желательно для нас – переворот повсем?стный, конечно, д?ло нелегкое. Люди, живущіе в нашем обществ?, мало склонны, как бы жестоко ни оказывалось по отношенію к ним это общество, стремиться, как стремимся мы, к полному общественному перевороту: они все таки привыкли вид?ть в существующем обществ? н?которое обезпеченіе возможности благосостоянія для себя. Они понимают, что общество не исполняет своих об?щаній по отношенію к ним, но не могут понять необходимости его полнаго разрушенія: у каждаго есть в запас? маленькая реформа, которая должна послужить смазкой для колес общественной машины и пустить ее в ход к вящему удовольствію вс?х. Поэтому они хотят знать, послужит ли этот переворот им во- вред или в пользу, и задают ц?лый ряд вопросов, из которых вытекает обсужденіе вс?х пріобр?теній челов?ческаго ума с ц?лью узнать, будут ли они продолжать существовать посл? той революціи, которую мы стремимся вызвать.
Понятны, поэтому, т? затрудненія, с которыми встр?чается рабочій, когда перед ним ставится ряд вопросов, о которых благоразумно умалчивают в школах, вопросов, в которых ему трудно разобраться и о которых он, в большинств? случаев, слышит в первый раз. А между т?м, если он только хочет ум?ть воспользоваться той свободой, к которой он стремится, если он не хочет потратить свои силы себ? во вред, а главное – если он хочет ум?ть обходиться без «посланных свыше» личностей, внимательное изученіе и разр?шеніе этих вопросов для него необходимо.
Когда перед пропагандистом анархической идеи возникает какой-нибудь, хотя бы самый отвлеченный, вопрос, он не может устранить этой присущей ему отвлеченности, не может обойти его молчаніем под т?м предлогом, что его слушатели никогда не слыхали о нем или неспособны его понять. Все, что он может сд?лать, это – изложить ее ясным, точным и сжатым языком, изб?гая т?х слов, которыя один мой товарищ сравнил с многоножками, т. е. слов понятных только для посвященных, не зарывать мысль в громкой и напыщенной фразеологіи, не стремиться к фразам и эффектам – одним словом сд?лать ее понятной и дать ей возможность проникнуть в массу. Но мы не можем уродовать идею под т?м предлогом, что она недоступна этой масс?.
Если только захот?ть оставить в сторон? вс? т? вопросы, которых большинство читателей не поймет с перваго же раза, то пришлось бы удовольствоваться декламаціей и нанизываніем ничего не значущих фраз. Буржуазные фразеры слишком хорошо играют эту роль для того, чтобы мы стремились ее у них отнять.
Если рабочіе д?йствительно хотят освободиться, они должны понять, что это освобожденіе не придет само собою, что его нужно завоевать и что саморазвитіе есть одна из форм соціальной борьбы. Возможность и продолжительность их эксплуатаціи буржуазным классом обусловливается их нев?жеством; если они хотят быть способными освободиться матеріально, они должны сум?ть освободиться и умственно. А если они останавливаются перед трудностями этого освобожденія, зависящаго исключительно от их желанія, что же будет когда они станут лицом к лицу с трудностями бол?е активной борьбы, гд? потребуется несравненно большая сила воли и характера?
Несмотря на всю безполезность, на весь вредный характер буржуазіи, в умах н?которых из ея представителей, во всяком случа?, сосредоточились вс? научныя знанія, нужныя для развитія челов?чества, и если мы не хотим, чтобы революція была шагом назад, нужно, чтобы рабочій оказался способным зам?нить того буржуа, котораго он хочет свергнуть, чтобы он не задержал своим нев?жеством развитіе уже пріобр?тенных знаній. Если даже он не может как сл?дует влад?ть этими знаніями, он должен быть, во всяком случа?, способным их понять, когда ему придется с ними столкнуться.
Мы вполн? понимаем, что терп?ть трудно, что челов?к, который голодает, хот?л бы, наконец, дожить до того дня, когда он сможет утолить свой голод, что т?м, которые едва переносят иго власти и ждут с
