чем. Мэгги Раттер, так ведь ее звали, Сэл?
— Она и сейчас со мной, Профессор.
— Высокая, рыжеволосая, со смуглой кожей.
Все смотрели на Профессора.
— Мэгги работала сама на себя — на территории Сэл. До того Сэл, если находила доллимоп,[15] на своем участке, просто от нее избавлялась. Сегодня она есть, а завтра — пуфф! — и ее уже нет. Исчезла, как Король-демон в пантомиме. Да, потом она снова появлялась, но уже не там, где работали девочки Сэл. Я в такие дела не вникаю. Я никогда не спрашивал Сэл, как она это делает, но думаю, девке вряд ли нравилось, как с ней обходились.
Он помолчал. Глаза его снова блеснули.
— Потом появилась Мэгги Раттер, и я спросил у Сэл, почему она поступила с ней не так, как с другими. «Профессор, — сказала мне Сэл, — Мэгги была хорошенькая, и я подумала, что ей стоит дать шанс, и предложила место в своей семье». Вы впустую отняли у меня время, потому что, на мой взгляд, нечто подобное случилось и теперь. Я прав, Сэл?
— Правы, Профессор. Так все и было.
— Итак, Рози, твоя драгоценная Мэри, с виду такая тихоня, в свободное от работы в «Семи звездах» время выходила на улицу. Ты не хуже меня знаешь, что Леман-стрит — территория Сэл. Поступай, как знаешь, но я думаю, что тебе стоило бы договориться с Сэл. Будешь получать что-то от заработков Мэри. — Он повернулся к девушке. — Ты, Мэри, придешь завтра сюда в одиннадцать вечера…
— И не вздумай требовать плату, Мэри, понятно? — прошипела Сэл. — С Профессора денег не берут.
Мориарти позволил себе слабую улыбку.
— А теперь убирайтесь. Все.
Когда женщины ушли, Пейджет спросил, надо ли еще что-то сделать.
— Думаю, с тебя пока хватит. — Мориарти холодно взглянул на него. — Займись Майклом Культяшкой и Лордом Питером да не забудь про надзирателя, Элтона.
— Все сделаю, сэр.
Подумать было о чем. Откинувшись на спинку кресла, Мориарти перебрал в уме те вопросы, решить которые предстояло как здесь, в Англии, так и за границей. «А вообще-то, — вздохнул он, — я бы выпил стакан портвейна и съел булочку». Минут через двадцать в комнату ворвался Эмбер с новостями о полковнике Моране.
Сев в экипаж на Кондуит-стрит, Себастьян Моран отправился, как мы уже отмечали, в Англо- индийский клуб сначала по Риджент-стрит, а потом по Хеймаркет. К вечеру посвежело, по улицам гулял холодный ветер, но вокруг кипела жизнь, мимо катились кэбы, экипажи и омнибусы, тротуары полнились гуляющими горожанами, некоторые из которых спешили за вполне невинными радостями в Ройялти, где давали «Тетку Чарлея», или в театр принца Уэльского на «Веселую девицу».
Впрочем, как отметил с усмешкой Моран, не забывали здесь и о любителях более чувственных наслаждений. Контроль за проститутками в Вест-Энде был не столь строгий, как в Сити и Ист-Энде, и те девушки Сэлли Ходжес, которым разрешалось охотиться на клиентов в районе Хеймаркета и прилегающих к нему улиц и переулков, легко смешивались со своими грубоватыми сестрами по семейству продажной любви. За подопечными строго присматривали сутенеры и разные бузилы.[16]
В какой-то момент Моран позволил себе помечтать о том, что когда работа будет сделана, он навестит какое-нибудь приличное заведение, может быть даже, тот бордель Сэлли, что находится неподалеку от Сент-Джеймского парка. Недавно туда поступили две привезенные из Парижа француженки, большие искусницы по части разных штук. Мысль эта приятно взволновала старого солдата и охотника, вышедшего в этот вечер за большой добычей, запах которой уже дразнил ноздри и отдавался пощипыванием в чреслах.
В соответствии со строгими требованиями клуба, Моран повязал белый шейный платок. Вечер обещал особенные удовольствия, и разыгравшийся аппетит желал острых блюд индийской кухни.
В Англо-индийском клубе полковник задержался на добрых два часа, успев побаловать себя ароматной тушеной курицей с горячими бобами, луком и имбирем; картофельным карри, столь любимым многими послужившими в Индии англичанами; блюдом из цветной капусты, известным под названием корма шалгам; жареными огурцами и карри из горошка с индийским сыром. Кроме того, Моран отведал индийской фасоли, лайма, маринованных помидоров с луком, манго с чатни, луковой окрошки — райта, хрустящих чечевичных лепешек — поппадом и пшеничных блинчиков — роти.
Вкусный и обильный ужин добавил полковнику уверенности, напомнив о славных деньках, проведенных в индийской армии, и удовольствиях — в немалой степени пронизанных жестокими и даже садистскими обертонами, — которые ему довелось испытать в той далекой и волшебной для него стране.
Выйдя из клуба, Моран ощутил знакомое напряжение, мышцы шеи начали стягиваться, как бывало всегда перед боем или охотой, когда приближался момент активного действия. Взяв кэб, он распорядился отвезти его к перекрестку Джордж-стрит и Бейкер-стрит.
Прибыв к месту, полковник расплатился с кэбменом и огляделся. Сердце уже стучало. Моран знал, что если удача будет с ним, то он уже во второй раз за две недели совершит идеальное преступление. Детективы из Скотланд-Ярда все еще бились над представлявшейся им неразрешимой загадкой смерти юного Рональда Адэра. Но только Холмс, так некстати вернувшийся в Лондон, мог не только понять, как именно был убит Адэр, но и изобличить его убийцу.
Неспешно, слегка наклонив голову навстречу ветру, Моран шел по Бейкер-стрит к тому месту, где ее под прямым углом рассекает Бландфорд-стрит. Подойдя ближе к намеченному пункту, он крепко сжал рукоять тяжелой трости. У угла Бландфорд-стрит на глаза ему попался один из дозорных Паркера. Сердце дрогнуло — цель была рядом.
Взглянув на окна дома 221-б, он сразу увидел на освещенной шторе четкий силуэт мужской головы и плеч. Как раз в этот момент голова качнулась, выражая несогласие. Этот орлиный профиль Моран знал слишком хорошо. Человек, сидевший за шторой, был, несомненно, самим Шерлоком Холмсом.
Моран замедлил шаг и огляделся. Еще двое подручных Паркера прятались у подъезда соседнего дома. Моран мрачно усмехнулся и, дойдя до угла, свернул вправо, на Бландфорд-стрит, потом еще раз вправо — в узкий проулок и, отворив деревянную калитку, проскользнул в задний двор стоящего перед ним темного, безмолвствующего дома.
Достав из кармана ключ, Моран вставил его в замочную скважину, повернул и осторожно толкнул дверь. Переступив порог, он так же осторожно притворил ее за собой и, по привычке опытного охотника, замер в темном коридоре, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумраку. Через пару минут, уже освоившись и стараясь не шуметь, полковник направился к лестнице.
Комнату на втором этаже Моран выбрал заранее — ее окна выходили на Бейкер-стрит. Войдя почти бесшумно, он подошел к окну и отыскал взглядом светлый прямоугольник с темным силуэтом головы Холмса. Полковник опустился на колено — лучшей позиции было не найти. Одно за другим он вынул из карманов то, что принес с собой.
Привинчивая к прикладу металлическую трость, бывшую на самом деле стволом, изготовленного в Германии по специальному заказу Мориарти мощного духового ружья, полковник мысленно вернулся к событиям недалекого прошлого и снова увидел молодого Адэра, устроившего сцену в кабинете карточного клуба «Багатель».
— Полковник, — заявил юный щеголь, — я бы предпочел не верить, но теперь располагаю доказательствами. — С этими словами он показал выпавший из трубки Морана кусочек пробки с «шайнером». — Я, может быть, молод и во многом несведущ, но что это такое — знаю. В Австралии мы с этим знакомы, и узнать «шайнер» для меня труда не составляет. Вы — шулер, сэр, а я, поскольку играл с вами и с вами выигрывал, имею теперь к этому жульничеству прямое отношение.
Моран молчал, понимая, что юнцу нужно дать высказаться.
— Мне остается полагать, — продолжал Адэр, — что только обстоятельства крайней нужды и денежные затруднения подвигли вас на сей прискорбный, бесчестный, недостойный джентльмена поступок.
