– Ну уж нет. Савченко твердо заявил, что берет меня к себе на работу. Внештатным сотрудником. Прихвачу с собой микрофильмы со статьями, связь мне обеспечат телефонную – это не очень дорого… Буду, кстати, тебе регулярно звонить, имей в виду. И у себя дома я буду выполнять заказы института. Может быть, и у нас удастся математику хоть немного подтолкнуть. А то ведь в условиях плохого финансирования не только производство, но и наука хиреет…
Круглая дверь «Хоббитского уголка» широко распахнулась, и на пороге появилась компания молодых людей. Против света их было плохо видно. Какой-то высокий сутулый силуэт и несколько ростом пониже.
– Вот и тролли пожаловали, – возмутился Давыдов. – Я же заплатил за аренду зала, чтобы нам никто не мешал!
«Хоббит» рысью подбежал к столику и зашептал на ухо Давыдову:
– Говорят, что ваши друзья. Если нет – быстренько шерифов позовем и вышвырнем их куда подальше!
Но Давыдов уже узнал обветренного степными бурями Бурдинова, нескладного высокого Гетманова, улыбающегося Дорошева, невозмутимого Семилетова и, конечно, украшенного шрамами доктора Давыдова.
– А мы вот решили зайти! – жизнерадостно, слегка заикаясь, заявил Гетманов. – Не помешаем?
– Чего уж там, – вздохнул Николай.
– Здесь и кексы подают! – вновь обрадовался Гетманов. – Хорошо, что я сюда пошел!
– И кофе наливают. В стандартном исполнении, – засмеялся Николай.
– Я ведь только из Москвы! – сообщил доктор Давыдов. – Чрезвычайное положение в Прибайкальском округе отменено. Создана межпарламентская комиссия с американским сенатом для изучения вопроса прыгунцовой угрозы. Меня, между прочим, туда включили. На днях улетаю в Штаты, потом опять буду в Москве. Квартира в твоем полном распоряжении, Николай! Веселись!
– Спасибо. Я все же не буду терять времени, – осторожно заявил пришлый Давыдов. – Что ж, хорошие новости вы привезли. Мир всегда лучше войны. И нашу победу – а в том, что войны не будет, есть заслуга каждого из здесь присутствующих – нужно отметить!
…Сидели до глубокой ночи. Говорили о науке, о жизни, о политике и простой человеческой дружбе. Подъезжали друзья и жены, компания становилась все шире и веселее. Даже Вика Орехова не испортила застолья. В неформальной и теплой обстановке она оказалась вполне приятной девушкой. Хотя не исключено, что не обстановка была тому виной, а жизнь научила Орехову быть проще с людьми.
После полуночи Давыдов и Даша вышли во двор, под яркие звезды. Млечный Путь сиял на небе величественным трактом, дорогой богов, ведущей в новые, удивительные миры.
– Я отвезу тебя домой, – предложил Давыдов. – И поеду в институт. Пусть перебрасывают. Ты меня не провожай. Буду на месте – позвоню. Жизнь не вечный праздник, нужно работать.
– А мне – сдавать сессию, – согласилась Даша. – Но ты хоть скучать будешь? Или тебя в твоей глобуле уже кто-то встречает? Признайся, Давыдов! Ты же взрослый человек, не может быть, чтобы у тебя и девушки не было…
Давыдов и рад был промолчать, но «правдосказ», да еще подстегнутый алкоголем, властно потянул математика за язык:
– Девушки у меня и правда не было. Нравилась соседка, Юля Сорокина, но я был для нее совершенно безразличен. Старый, неперспективный… Я же тебе рассказывал…
– Нет, ты рассказывал, что был беден и тебя обходили стороной. Теперь таких проблем, как я понимаю, не будет!
– Что было, то прошло, Даша. Мне нужна только ты.
– Правда?
– И ничего кроме правды. Знаешь, когда ты беден, хочешь, чтобы было больше денег. В том числе и для того, чтобы девушки любили. Я рад, кстати, что у меня есть опыт жизни без излишеств – любой опыт полезен. Здешний Давыдов, по-моему, без него страдает. Но когда деньги появляются, начинаешь стремиться к тому, чтобы тебя любили и уважали вовсе не из-за них. А из-за чего-то другого – что есть только в тебе и чего ни за какие деньги не купишь. Впрочем, что об этом судачить? Я люблю тебя, и больше не надо никаких слов.
– Я обещаю: ты меня скоро увидишь. Причем тогда, когда ты и ждать не будешь, – твердо сказала девушка. – Помни об этом!
– Помню и жду, – улыбнулся Давыдов.
