Евгений Гаркушев
Близкие миры
Таким образом, война, если подходить к
ней с мерками прошлых войн, – мошенничество.
Она напоминает схватки некоторых жвачных животных,
чьи рога растут под таким утлом, что они
не способны ранить друг друга.
Но хотя война нереальна, она не бессмысленна.
Часть 1
ПОЧТИ КАК ДОМА
Хохот и крики учеников все еще стояли в ушах Николая, когда он открыл давно потерявшую вид дверь своей квартиры, швырнул на обувную стойку портфель и, скинув пыльные туфли, прошествовал в гостиную, она же – спальня, она же – рабочий кабинет. Квартира, доставшаяся Коле Давыдову в наследство от бабушки, была однокомнатной, но ему площади хватало. В свои двадцать восемь лет он еще не женился. Л одному комнаты и кухни более чем достаточно. И за жилплощадь платить меньше.
Девушки охотно знакомились с высоким, симпатичным парнем, но, услышав, что он работает в школе учителем, начинали безудержно хохотать и уже переставали воспринимать нового знакомого всерьез. В зачет не шло ни университетское образование, ни хорошее воспитание, ни то, что Коля был нескучным собеседником, да и просто приятным молодым человеком. Одно дело – изредка общаться, другое – встречаться. Впрочем, некоторые девчонки даже не хохотали. Они молча поворачивались и уходили, мгновенно потеряв к Николаю всякий интерес.
Понятное дело, любая девушка хочет замуж за банкира. Или за руководителя крупной фирмы. На худой конец за предпринимателя, который ездит если не на «мерседесе», то на последней модели «жигулей». Конечно, банкиров на всех не хватает, да и предпринимателей по большому счету тоже. Но надежда умирает последней, и предприимчивые красавицы обходили Давыдова стороной. Ну а те девушки, что были согласны на любую партию, не устраивали его. Диалектика!
Вот уже пять лет, как Николай закончил механико-математический факультет университета. Получив диплом, он поработал немного в научно-исследовательском институте на треть ставки. Больше не предлагали – и своих кадров хватало. Точнее, мало было заказов на исследования и, соответственно, выделяемых руководством ставок для работников. Специалисты тоже разбежались с началом перестройки в поисках лучшей доли.
Поступить в аспирантуру было бы заманчиво, но стипендии там не платили, более того, требовали, чтобы будущий соискатель ученой степени заручился поддержкой какого-нибудь богатого предприятия, которое оплатит его обучение и после возьмет на работу. А где можно найти такое чудесное предприятие, что за удовольствие записать в свои сотрудники кандидата физико-математических наук готово выложить несколько тысяч долларов? Кандидатов наук хоть пруд пруди, и без дополнительных вложений их можно найти, если уж очень понадобятся…
Чтобы свести концы с концами, Давыдов разгружал вагоны, подрабатывал на стройках. Но в этих областях бизнеса существовала жестокая конкуренция. И университетское образование являлось скорее преградой, нежели подмогой в конкурентной борьбе.
Бывшие сокурсники Николая работали продавцами в магазинах, отлаживали компьютеры «чайникам» и «ламерам», писали на заказ программы. Но к программированию Давыдов был равнодушен, хотя в принципе в компьютерах немного разбирался. А к торговле испытывал живейшее отвращение. При одной мысли о том, что он может стоять за прилавком магазина или слоняться по торговому залу, пытаясь угодить привередливым покупателям, по его телу пробегала дрожь.
Школа появилась в жизни Николая случайно. Встретил завуча из своей бывшей школы, тот попросил поработать в родном учебном заведении хоть немного – учителей не хватало. Обещал хорошо заплатить за часы…
И как-то незаметно втянулся. Взял ставку, потом полторы… Зарплата небольшая, но если набрать больше нагрузки – уже терпимо. И, как ни крути, работать с детьми – не вагоны разгружать. И чище, и к любимой математике ближе. А детей Николай любил, хотя попадались среди них всякие.
Да много ли нужно одинокому человеку? В качестве приработка Давыдов время от времени писал контрольные работы по математике туповатым, но обеспеченным студентам-экономистам.
Особых терзаний по поводу своего положения Николай не испытывал. Да, хотелось большего. Ну, может быть, он станет директором школы. Или пойдет преподавать в институт. Или в конце концов займется бизнесом. Не женился пока – и ладно. Значит, не встретил еще ту, которая предназначена ему судьбой… Впрочем, относительно последнего Коля просто себя утешал.
Девушка, которая ему очень нравилась, жила в доме напротив и училась на третьем курсе экономического факультета местного института. Того самого, где Николай был бы не против преподавать. Звали ее Юля Сорокина, была она рыженькой хохотушкой и не воспринимала Давыдова иначе как специалиста по контрольным. Ради нее Коля готов был бросить школу, заняться коммерцией, ограбить банк… Но судьба пока не позволяла Давыдову сойти с начертанного пути. (А Юля, кстати, не считала его столь безнадежным человеком, скорее глубоким стариком.) Как бы то ни было, Николай душил в себе прекрасные порывы. Как он считал, до времени.
Сбросив пиджак и галстук, Николай двинулся на кухню. Там его радостным шуршанием встретила Машка – длинношерстная морская свинка. Давыдов мимоходом сунул ей купленную на лотке морковку. Самому тоже сильно хотелось есть, Николай достал из фанерного ящика в углу несколько картофелин и принялся их чистить. Надо бы переодеться, да некогда… Чем позже поставишь варить картошку, тем позднее она сварится. Радиорепродуктор тихо бормотал, рассказывая о пожарах и наводнениях.
Начистив шесть картофелин, Давыдов опустил их в кастрюлю с водой, поставил ее на огонь и вернулся в комнату, на ходу расстегивая пуговицы на рубашке. Думал он о своем, о школьном: как бы сдать на более высокий разряд, какие задачи предложить ученикам для проверочной контрольной. А когда поднял глаза, обыденные мысли разом вылетели из головы.
На его кровати в непринужденной позе сидела эффектная брюнетка в легком полупрозрачном платье
