— Как ты думаешь, не следует ли нам нанять еще людей, чтобы справиться? Надеюсь, мы не окажемся в неприятном положении из-за нехватки рабочих рук.
— Я и сама могу обслужить какие-то столики, и ты сможешь помочь, если уж дойдет до этого. Пока мы не можем позволить себе нанять еще официантов. Придется справляться самим.
— Расскажи же мне о своей встрече с Дэниелом Галлахером. Он в жизни такой же красивый, как на фото? — спросила Энни.
Мэри неохотно кивнула:
— Даже лучше. У него зеленые глаза и каштановые волосы. Он сидел, и мне удалось хорошо рассмотреть его голову, да и сложен он прекрасно.
Мускулистые руки, мощная грудь. Мэри была уверена, что вся его фигура словно вылита из стали, включая и ту часть, которая оставалась для нее невидимой.
Женщина с кожей цвета сливочного крема могла оценить б мужчине подобные вещи.
— Я не хочу сказать, что заинтересовалась им, — поспешно добавила Мэри, не желая делиться с Энни подробностями.
— Но, судя по твоим словам, ты им заинтересовалась.
— Да вовсе нет! Как любит говорить моя мама: «С волками жить — по-волчьи выть».
— Да, это верно, но может перепасть и сочный кусочек мяса. — Улыбка Энни была откровенно двусмысленной и скабрезной, и Мэри подавила вздох.
— Думаю, ты все-таки слишком долго и ревностно трудилась на ниве секса.
— Не стоит раздражаться. Как бы то ни было, а ты многим мне обязана. Я сумела умиротворить всех, в том числе и твоего чокнутого шеф-повара. По правде говоря, он заслуживает того, чтобы быть отправленным в сумасшедший дом как псих, опасный для общества. Ему чуть-чуть постараться — и он угодит туда прямой наводкой. Во всяком случае, мне так кажется.
— А ты не сделала ничего, что могло бы его расстроить?
Мэри знала, что Энни была известной мастерицей заваривать кашу. И если она не добивалась своего одним путем, то использовала другой, более эффективный, действуя не мытьем, так катаньем.
— Я только дотронулась одним пальчиком до лимонной начинки пирожного-безе, над которым он трудился, а он пригрозил, что искромсает меня огромным ножом. Этот тип просто наводит ужас.
Марко и Энни не очень ладили. Энни считала его самодовольным, напыщенным и эгоистичным, и это была сущая правда. Но Мэри был нужен хороший шеф-повар, и не важно, если у него и были кое-какие недостатки. Поэтому не в ее интересах было поддерживать неприязнь Энни к Марко. Вообще-то его странности и на нее начали действовать, но Мэри не хотела поддаваться этому.
— Марко — шеф-повар. Он в своем роде художник, артист. А раз так, ему и полагается быть эксцентричным.
На этот счет Энни было нечего возразить, и, оставив бесперспективную тему, она перешла к другой:
— Так почему ты так запоздала, если не играла с этим репортером в жаркие игры?
Она ухмыльнулась при виде страдальческого выражения на лице Мэри.
— Я задержалась у Джо.
Брови Энни взметнулись вверх.
— Да? — Она постаралась скрыть свою заинтересованность под напускным безразличием. — И как теперь поживает преподобный отец Джозеф?
— Красив, как всегда. И как-нибудь на днях заглянет сюда пообедать. Поэтому тебе лучше вести себя прилично.
— Джо и я прекрасно ладим до тех пор, пока он не начинает попрекать меня моим образом жизни и читать мне проповеди по поводу моих туалетов или мужчины, с которым я в данный момент сплю.
Мэри отметила про себя промелькнувшее выражение горечи в ярко-голубых глазах подруги и подумала: чем же могли быть вызваны столь серьезные разногласия между Энни и ее братом?
При всей своей показной лихости в некоторых вопросах Энни была крайне чувствительной и ранимой, и одной из ее слабостей был Джо, хотя она стала бы это отрицать даже под пыткой.
— У вас с Джо были когда-то какие-то отношения. И он беспокоится о тебе.
Энни скорчила гримасу:
— Да? А почему бы ему не побеспокоиться о своем затянувшемся целомудрии? Это скверно для него. И время от времени ему приходится, вероятно, чинить прорехи в своей броне.
Мэри знала, что Энни лукавит даже с собой.
— Ты слишком заботишься об излишествах или недостатке сексуальной жизни решительно всех на свете. Знаешь мы с Джо как-нибудь сами решим свои проблемы.
Резкий и циничный смех Энни заставил нескольких официантов повернуть головы и уставиться на нее. Красавчик Майк улыбнулся и подмигнул. Мэри одарила всех царственно-надменным взглядом, и они тотчас же вернулись к прерванной работе.
Около пяти часов вечера должны были появиться первые посетители, а работы еще было тьма: надо было сложить салфетки, отполировать серебро, осмотреть стаканы, чтобы на них не оказалось ни пятнышка. Возможно, Мэри не была скрупулезной чистюлей в собственном доме, но если речь шла о ее ресторане, тут она проявляла исключительное внимание к чистоте и порядку.
— То, что Джо справляется со своими проблемами, как раз и беспокоит меня, дорогая, — ввернула Энни. — Возможно, это и делает его слепым.
Понимая, что вступать в спор с подругой, когда на нее нападает игривое настроение, бесполезно, Мэри встала с табуретки и сжала руку Энни:
— Пошли. Давай-ка попробуем что-нибудь из того, что приготовил Марко. Сегодня его коронное блюдо — фаршированные артишоки а-ля Марко, а я умираю от голода.
Энни рассмеялась:
— Ну и новость! Нечего сказать!
— Должна вам с огорчением сообщить, что Мэтью слишком вспыльчив в классе, мистер Галлахер. Он не пытается обзавестись друзьями, а его отношение к учебе оставляет желать лучшего. Меня это очень волнует. К тому же внушает беспокойство и его лексикон.
Дэн ответил тревожным взглядом на озабоченный взгляд мисс Осборн. Учительница третьего класса специально вызвала его побеседовать о Мэте, обсудить его неподобающее поведение, будто в этом была вина Дэна. Будто Дэн отвечал за то, что Мэт начал сквернословить и набросился на пару одноклассников, повздорив с ними на площадке для игр.
Дэна вызвали с редакционного совещания. Он уже был не в духе, потому что ему поперек горла встала критика Уолтом деятельности кулинарного отдела газеты, а тут еще столь необычный и срочный звонок. Сначала он решил, что с Мэтом стряслось несчастье, и запаниковал. Когда же ему разъяснили причину вызова, на смену страху пришло раздражение, будто что-то внутри у него загорелось и теперь продолжало медленно тлеть. Насколько он мог судить, Мэтью был в дерьме и засел там глубоко.
Дэн не мог осуждать мисс Осборн за то, что она потревожила его. По-видимому, эта дама приписывала родителям ответственность за все странности ребенка, считая, как видно, их последней инстанцией, куда можно было обратиться.
Его колени упирались во внутреннюю поверхность стола-недомерка, за которым они оба сидели. Дэн так и эдак старался поудобнее расположить под ним свои длинные ноги, делая при этом отчаянные усилия не свалиться со стула.
— Я делаю все, что в моих силах, мисс Осборн. Мэту трудно приспособиться к новой среде. — Дэн умолчал о том, что и ему трудно было приспособиться к новому состоянию, когда приходилось совмещать в одном лице мать и отца. — Он подавлен тем, что мать бросила его, и я изо всех сил пытаюсь помочь ему пережить тяжелое время. И нашему взаимопониманию отнюдь не помогает то, что мальчик во всем склонен винить меня. Он во всем мне перечит.
Мэт ясно дал понять, что не желает иметь к спорту никакого отношения, и Дэну это было по-настоящему больно. Ведь, в конце концов, спорт был его жизнью. Не говоря уже о том, что именно спорт давал ему возможность заработать на хлеб с маслом. Но его сыну было гораздо приятнее сидеть день и ночь за компьютером и рыскать по Интернету или читать.
