белоснежными перьями, они так и нагнетали ветер.
Толпа расступилась, пропуская двух молодых господ.
— Хозяин! — раскатисто заржал Сияр, — Летим скорее! Наши собираются!
— Куда? — оторопело спросил Лён.
— К волшебникам! — заголосил Вейко.
— Зачем? — растерялся Паф — его конь ни разу с ним не говорил.
— Дивояр возвращается!!! — пронзительно затрубили оба жеребца.
Тут Лён и Паф догадались посмотреть наверх — взгляды толпы то и дело поднимались в небо.
Вчерашняя звезда перешла в зенит и теперь переливалась ярким светом, с которым едва могло соперничать восходящее светило. Разноцветная корона, вчера бледная, нынче играла множеством насыщенных цветов. А тонкие иголочки лучей превратились в мощное сияние. Дивояр возвращается! Вот почему лунные кони более не прячут крылья!
Два красивых рослых молодых человека, одетых, хоть не слишком богато, но достаточно солидно, на глазах у всей толпы вскочили на своих диковинных коней. Зачарованные зрелищем зеваки в испуге отступили, когда неземные жеребцы ударили копытами в серый камень мостовой.
Развернувшись друг от друга, кони резко взметнули огромными крыльями, нагнетая воздух. Со свистом разлетелась пыль, и люди бросились прочь, закрывая руками головы, глаза. Ещё один могучий взмах, и оба жеребца поднялись в воздух, унося прочь своих таинственных и странных седоков. Кружа друг против друга по широкой расходящейся спирали, летающие кони восходили в небо, к ослепительно сияющей звезде. И взяли курс на север.
Когда улёгся ветер, поднятый крылатыми конями, то люди посмотрели в небо и увидали, как высоко, почти под облаками скользили лёгкие белые птицы, они неслись на север — туда, куда ушла зима.
Глухие, непроходимые, не знающие ни голоса, ни вида человека, северные мрачные леса. Дикие скалистые утёсы да бурное течение реки Шеманги, каким оно бывает выше по течению — лишь дальше речная гладь раскинется и приобретет степенность, полноводность и обрастёт по краю городами, селеньями, деревнями. Но здесь, где выбрал себе место для жилья Магирус Гонда, нет ни селений, ни троп людских. Вот он, крутой и неприступный сланцевый утёс — навис вершиной над речной стремниной, доступен лишь для птиц и лунных жеребцов. Но что это?! Где замок?! Где резные каменные стены?! Где башенки, где крытый черепицей двускатный гребень крыши?! Где переходы, лесенки, мосточки?! Где плитчатый прекрасный пол двора?!
Два всадника растерянно кружили над пустой вершиной — нет ни следа стоящего недавно здесь дворца. Чудесный замок, любовь Магируса, приют Зоряны — всё исчезло!
Нет, они ошибиться не могли! Десятки раз Лён летал над этим местом, он знал подступы к Зоряне с любой стороны — с воды и с суши, снизу, сверху по течению, с юга, запада, востока! Он много раз в любую, самую плохую погоду находил сюда дорогу! В любое время дня и ночи, в любой сезон!
— Как такое может быть? — изумился Паф, посылая своего Вейко на плоскую вершину, где камня не осталось от прекрасного и неприступного жилища дивоярца Гонды. Разрушили враги? Тогда где остатки камня — не унесла же их река!
На ровной поверхности горы всё чисто — нет ни камушка, ни пыли. Лишь посреди ровно срезанной площадки лежит оброненная кем-то вещь — изящный вышитый кисет из тонкой замши. Этот маленький мешочек из бордовой кожи Лёну, кажется, знаком. Нет, Магирус не курил табак — за дивоярцами такого не водится обычно. Но что-то такое было…
— В таком кисете, я помню, хранилась у Магируса одна вещица, — припомнил Лён.
Да, это точно — в этой штуке держал Магирус под подушкой маленький серебряный шарик- колокольчик с волшебным камешком внутри — аквамарином! Давно как это было — столько лет назад! Когда были они с Пафом мальчишками и отправились однажды на поиски Натинки!
Лён поднял с земли кисет и удивился: в нём что-то было! Внутри мешочка лежала серебряная табакерка, какие иной раз Магирус покупал у мастеров по серебру в те дни, когда бывал со своими учениками в городах.
Если бы не тяжесть табакерки, кисет давно бы сдуло прочь — такие здесь в холодные сезоны гуляли ветры и такие завывали бури. Но в серебряной вещице вместо табаку лежала краткая записка: летите к Дубу. Гонда.
Друзья подняли глаза к небу — там, среди несущихся холодных туч бестрепетно сияла новая звезда.
— Летим к Брунгильде!
Великий дуб располагался намного южнее и западнее утёса на Шеманге. Тут тёплые низинные места, непроходимые чащобы, могучие дубравники и строевые сосны ловят ветры и гасят их разгульные порывы. Пока летишь на лунном жеребце над тёмными массивами лесов, над плавными изгибами равнинных рек, то видишь на огромных друг от друга расстояниях, как возвышаются волшебные дубы — выше самых рослых братьев. Они царят над самым старым лесом, зелёными кудрями ловят тучи, раскидисто-корявыми руками останавливают ветер и кажется, что корни их насквозь пронизывают землю и выходят с обратной стороны, свисая в недра мироздания. Из всех величественных великанов, чьи предки населяли этот мир, особо выделялся дуб Брунгильды — он самый старый был среди своих собратьев.
Уже на подлете к лесной школе стало ясно, что тут действительно собираются маги — над дубом так и кружили летающие жеребцы. Товарищи послали коней вниз и вскоре опустились на зелёную поляну сбоку дуба. Тут уже вовсю заявила свои права весна, хотя все окрестные леса ещё только освободились от снегов, и друзья своими глазами видели, что крестьянские поля ещё покрыты серой пеленой.
С высоты виднелись мелкие человеческие фигурки — они перемещались по поляне, собирались в кучки. Тут же располагались цветные шатры, расставлены столы и мебель — прямо под небом, на холодной по-весеннему земле. Их увидали и замахали платками.
Едва высадив всадников под дубом, Сияр и Вейко тут же взмыли вверх — на встречу с братьями. У них тоже был праздник, и белая стая лунных жеребцов принялась весело летать кругами, гоняясь друг за дружкой.
Оказавшись на земле, они с волнением огляделись. Кругом были незнакомые люди, большей частью молодые ребята, не старше лет двадцати. Они гуляли по поляне, или сидели кучками, часто посматривая вверх, на сияющую дневную звезду. Другие, старше и степеннее, сидели у самого дуба, за столами и беседовали. А ещё вокруг мельтешела ребятня с сияющими от восторга глазами — ученики Брунгильды, которые жили в дубе.
Вот из-за стола поднялась знакомая фигура — это Магирус Гонда машет им рукой, приглашает к себе.
— Мои ученики, — сказал он собравшимся магам, и те с одобрением окинули взглядами фигуры молодых волшебников.
Сидевшие у стола Брунгильды люди были настоящими дивоярцами, это сразу ощущалось — в манере разговора, в стройности фигур, в выражении глаз, в благородстве лиц, в явном интеллекте. Выглядели они вроде молодыми, и в то же время взглядом выдавали в себе большой опыт и многие годы. У некоторых были пепельные волосы, как у Магируса. Другие сохранили естественный цвет волос. Все они явно принарядились для такой встречи, и выглядели празднично.
Сидело их тут, под великим дубом, восемь человек, и было в них нечто очень сходное, выдающее принадлежность к некоей высшей породе. Не та явная царственность монархов, которая выдает привычку повелевать, а некая глубокая посвящённость в тайны мира, что возвышало их над всеми обитателями Селембрис, ставило выше королей. Надо же, сколько дорог изъездил на своём коне Лён за эти годы, сколько повидал городов, через сколько королевств проехал, а даже не знал, что в волшебной стране помимо Брунгильды и Магируса есть другие дивоярцы. Просто не догадался, вот что удивительно. Но, если тут есть
