У царства -- ни надежи, ни опоры!
Но я скажу, что вы изрядно хворы:
К царю нельзя, владыку бьет озноб!
А коль жрецы -- проныры да притворы --
Елеем ваш решат помазать лоб,
Отвечу: торопить царя негоже в гроб'.
LXI
'Пора! Пора! Открой окно, гадатель!'
'Ого! -- воскликнул маг, открыв окно:
Стадами нынче бродит обыватель
В такую рань!' -- ' Увы, немудрено, --
Заметил царь: -- Ты падок на вино,
А чучела сии весьма охочи
До зрелищ: недоспали, смерды -- но
Кроханну ждут, горе возводят очи...
Найдется им, о чем судачить ближе к ночи!'
LXII
И хмыкнул Плудт: 'Ого! Они орут!
Ага! Послы вернулись! Прилетели!
Сколь утро ясно, сколь несметен люд!
Сколь облачные блещут цитадели!..
К лесной опушке, где чернеют ели,
Снижается бесчисленный кортеж,
Кружась и вихрясь... Эдакой метели
В апреле мы не видывали прежь!
Сколь нынче воздух чист и несказанно свеж!'
LXIII
'Отлично, Плудт! Кортеж подобен вьюге...
А эти 'сколь'! Ну, право, ты поэт!'
'О государь, прочтите на досуге
Мои безделки! С юношеских лет
Служил я Фебу, Музам дал обет!
Не смейтесь! Труд нелегок и долгонек!
Подите, сочините хоть куплет!'
Царь отмахнулся, взлез на подоконник:
Стихов не сочинял, -- но зрелищ был поклонник.
LXIV
Народ ликует. И наперебой
Все колокольни город полнят звоном;
Гремят оркестры, с пушечной пальбой,
Что горожанам не грозит уроном,
Соперничая; флагам и знаменам
Привольно полоскаться на ветру.
Близ Эльфинана сядет в зале тронном
Кроханна! -- и в столице ввечеру
Вина получит всяк по целому ведру!
LXV
Кортеж кружился над жемчужной башней,
Сверкая в свете ласковой зари.
Наипервейшим, с важностью всегдашней,
Летел Хиндей, за ним летели три
Пажа, вослед пажам -- секретари,
Затем -- не забывать о протоколе! --
Затем рабы, верзилы-дикари,
Несли усердно -- хоть и поневоле --
Герб гималлойский: мышь на серебристом поле.
