LXVI
Затем летела знать; за знатью -- рать,
Крылатые бойцы в надежных латах;
За ратью -- рой рабов, тащивших кладь
(О, сколько силы в неграх и мулатах!);
Затем двенадцать лекарей в халатах
Парчовых... И блистая, как звезда,
Витала в сонме спутников крылатых
Царевна -- и уж как была горда,
Что служит ей одной столь славная орда!
LXVII
Кто равнодушен к эдакому блеску?
Царевна засмеялась, глядя вниз...
Царь застонал, задернул занавеску:
'Мерзейшая из пакостных актрис!
Лечу! Лечу! Кривляку ждет сюрприз!
Какая тварь! Ужимка за ужимкой!
Снабди сию секунду, старый лис,
Меня волшебной шапкой-невидимкой --
Иначе мой побег окончится поимкой!'
LXVIII
Вооружась волшебным колпаком,
И том волшебный крепко взяв под мышку,
Царь Эльфинан прищелкнул языком,
И стал похож на дерзкого мальчишку.
'Прощай, Кроханна! Право, просишь лишку!
Прощай, прощай! И ежели навек --
Навек прощай!' И Плудт увидел вспышку --
Он даже не успел захлопнуть век:
Царь Эльфинан исчез, едва 'прощай' изрек.
LXIX
'Ого! -- воскликнул маг: -- Свершилось чудо!
И впрямь лететь решился, идиот!
Ну что же, выпивкой займусь покуда --
Хоть после мне Хиндей башку свернет'.
Маг осмотрелся, как шкодливый кот:
'О, сколь же здесь алмазов и рубинов!
Да мне ли восседать, разинув рот,
И ничего из ларчиков не вынув?
Есть вещи поценней бутылок и графинов!'
LXX
-- Царю -- наука: не пускайся в блуд!..'
Гласят иные летописи, будто
Сие сказав, умолк навеки Плудт.
Мол, прогуляться потянуло Плудта,
И Плудт, на посошок напившись люто,
По лестнице сходил, творя зигзаг.
Стопа же лишь одна была обута,
И, сделав роковой неверный шаг,
Свалился вниз, и враз убился насмерть маг.
LXXI
Но летописи лживые нередки!
И живо эту опровергнут чушь
Хиндеевы записки и заметки.
